Погребенные под водой
В Бурятии спасатели отказываются искать тела утонувших, ссылаясь на закон
Парадокс, но в республике – обладательнице крупнейшего озера мира – не хватает спасателей, хорошего оборудования и экипировки, для того чтобы отыскать каждого утонувшего человека. Несмотря на энтузиазм и старания водолазов, многие тела погибших людей так и остаются ненайденными. В таких случаях смерть близкого человека оборачивается для родных двойной трагедией: они не только скорбят о страшной потере, но и не могут по-человечески похоронить погибшего.
Только в прошлом году вода забрала жизни более шестидесяти человек, пять из которых не найдены до сих пор. Близкие погибших обивают пороги МЧС, пытаясь возобновить поиски, но тщетно.
Смертельная рыбалка
Это произошло в конце сентября в поселке Усть-Баргузин. Два друга отправились рыбачить на Байкал. Отплыли на лодке, поставили сети и замерли в ожидании. Никто не знает, что произошло дальше. Водолазы предполагают, что судно настиг шторм, лодку затопило, а мужчин утянуло на дно. Только на третий день поисков спасателям удалось вычислить местонахождение затонувшей лодки, ее достали со дна Байкала в шести километрах от берега.
– Судно «Амур» и сети подняли, а рыбаков водолазы не нашли, – говорит главный государственный инспектор Бурятии по маломерным судам Игорь Солодимов.
Искали пять дней, обследовали Байкал в радиусе 150 метров от лодки. Водолазы тринадцать раз ныряли в воду на глубину более 20 метров, но отыскать тела так и не удалось.
– Скорее всего, их подводным течением отнесло в другое место, – говорит спасатель.
На этом исследовать Байкал прекратили. Родственников попросили не обнадеживаться, а ждать, когда тела течением сами собой прибьются к берегу.
Но родственники рыбаков не успокоились, едва ли не каждый день они приходили к сотрудникам МЧС и умоляли их продолжить поиски. На очередную просьбу спасатели сообщили, что, согласно Федеральному закону № 151, они вообще не обязаны разыскивать и поднимать тела утонувших. Их работа – спасать живых.
Однако родные погибших не могут смириться с тем, что их лишили возможности захоронить тела близких людей.
– Мы понимаем, что наши мужья нарушили закон, занимались браконьерством, но это не значит, что их не нужно искать, дайте нам тела наших мужей, мы должны предать их земле, – умоляют жены погибших.
Но спасатели категоричны. Их устав гласит: «Если пятидневные поиски не дают результатов, их прекращают и переходят на береговой патруль».
– Поймите, Байкал – огромнейшая акватория, и вот так взять просто в никуда водолазу погрузиться – это неправильно. То есть сами водолазы на такой глубине подвергаются определенному риску, особенно при минусовой температуре. Мы обследовали в пределах допустимого и ничего не обнаружили. Остается ждать весны, – говорит Игорь Солодимов.
На свой страх и риск
Существуют аппараты, такие как многолучевой сонар Imaging, гидролокационная система бокового обзора «Неман-500», с помощью которых можно находить тела утонувших в ограниченных акваториях. Цена подобных аппаратов составляет более двух миллионов рублей. Но у нас о таких новинках техники нет и речи.
Все проблемы, с которыми сегодня сталкиваются сотрудники поисковой службы, так или иначе упираются в деньги. Из-за дефицита бюджета им приходится работать со старым оборудованием, экономить горючее и даже идти на дело без страховки.
– У нас в республике не хватает водолазов. В некоторых отрядах нет руководителя спусков, который должен контролировать безопасность погружения. Но мы все равно погружаемся, и очень глубоко – ниже допустимой нормы. Делаем это на свой страх и риск, потому что нам жалко родственников, они всегда очень просят достать тело, – говорят спасатели.
Там, на глубине, с водолазом может произойти все что угодно. Например, он может потерять сознание от повышенного давления. На этот случай должна быть барокамера, в которой водолаз смог бы нормализовать давление после погружения. Ее, естественно, нет, как нет и врача, который должен осматривать спасателей после погружения. Причина та же – не хватает средств.
Виноваты сами
Тем временем начальство МЧС по-прежнему утверждает, что все под контролем. И приобретение барокамеры или аппарата для поиска тел – пустая трата денег.
– При провале автомобиля или потоплении судна, как правило, затонувшие находятся рядом, если, конечно, нет подводного течения, – говорит Игорь Солодимов.
Вот только в том и суть, что подводное течение чаще всего есть, особенно если речь идет о Байкале. И в таком случае подручными средствами или одним героизмом не обойтись. Необходимо знать его точное местоположение, которое невозможно определить без специальной аппаратуры.
Есть и такая точка зрения – утонувшие сами виноваты в своей гибели. Ведь большинство рыбачили или передвигались по льду в запрещенных местах. Достаточно просто – не нарушать незыблемые правила безопасности, тогда и трагедий не будет, и никакие аппараты не понадобятся.
Конечно, нельзя отрицать, что многие утонувшие были нарушителями. К примеру, буквально на днях в Селенге затонул легковой автомобиль, водитель которого дрифтовал на льду. Его тело отнесло подводным течением. Не могут найти и водителя из Северобайкальска, утонувшего в январе прошлого года, как и рыбаков из Усть-Баргузина и Гусиноозерска. Все они нарушили правила безопасности, за что поплатились жизнью. Но ведь это не лишает их родственников права захоронить тела любимых людей?
Елена Калашникова, «Номер один».
Только в прошлом году вода забрала жизни более шестидесяти человек, пять из которых не найдены до сих пор. Близкие погибших обивают пороги МЧС, пытаясь возобновить поиски, но тщетно.
Смертельная рыбалка
Это произошло в конце сентября в поселке Усть-Баргузин. Два друга отправились рыбачить на Байкал. Отплыли на лодке, поставили сети и замерли в ожидании. Никто не знает, что произошло дальше. Водолазы предполагают, что судно настиг шторм, лодку затопило, а мужчин утянуло на дно. Только на третий день поисков спасателям удалось вычислить местонахождение затонувшей лодки, ее достали со дна Байкала в шести километрах от берега.
– Судно «Амур» и сети подняли, а рыбаков водолазы не нашли, – говорит главный государственный инспектор Бурятии по маломерным судам Игорь Солодимов.
Искали пять дней, обследовали Байкал в радиусе 150 метров от лодки. Водолазы тринадцать раз ныряли в воду на глубину более 20 метров, но отыскать тела так и не удалось.
– Скорее всего, их подводным течением отнесло в другое место, – говорит спасатель.
На этом исследовать Байкал прекратили. Родственников попросили не обнадеживаться, а ждать, когда тела течением сами собой прибьются к берегу.
Но родственники рыбаков не успокоились, едва ли не каждый день они приходили к сотрудникам МЧС и умоляли их продолжить поиски. На очередную просьбу спасатели сообщили, что, согласно Федеральному закону № 151, они вообще не обязаны разыскивать и поднимать тела утонувших. Их работа – спасать живых.
Однако родные погибших не могут смириться с тем, что их лишили возможности захоронить тела близких людей.
– Мы понимаем, что наши мужья нарушили закон, занимались браконьерством, но это не значит, что их не нужно искать, дайте нам тела наших мужей, мы должны предать их земле, – умоляют жены погибших.
Но спасатели категоричны. Их устав гласит: «Если пятидневные поиски не дают результатов, их прекращают и переходят на береговой патруль».
– Поймите, Байкал – огромнейшая акватория, и вот так взять просто в никуда водолазу погрузиться – это неправильно. То есть сами водолазы на такой глубине подвергаются определенному риску, особенно при минусовой температуре. Мы обследовали в пределах допустимого и ничего не обнаружили. Остается ждать весны, – говорит Игорь Солодимов.
На свой страх и риск
Существуют аппараты, такие как многолучевой сонар Imaging, гидролокационная система бокового обзора «Неман-500», с помощью которых можно находить тела утонувших в ограниченных акваториях. Цена подобных аппаратов составляет более двух миллионов рублей. Но у нас о таких новинках техники нет и речи.
Все проблемы, с которыми сегодня сталкиваются сотрудники поисковой службы, так или иначе упираются в деньги. Из-за дефицита бюджета им приходится работать со старым оборудованием, экономить горючее и даже идти на дело без страховки.
– У нас в республике не хватает водолазов. В некоторых отрядах нет руководителя спусков, который должен контролировать безопасность погружения. Но мы все равно погружаемся, и очень глубоко – ниже допустимой нормы. Делаем это на свой страх и риск, потому что нам жалко родственников, они всегда очень просят достать тело, – говорят спасатели.
Там, на глубине, с водолазом может произойти все что угодно. Например, он может потерять сознание от повышенного давления. На этот случай должна быть барокамера, в которой водолаз смог бы нормализовать давление после погружения. Ее, естественно, нет, как нет и врача, который должен осматривать спасателей после погружения. Причина та же – не хватает средств.
Виноваты сами
Тем временем начальство МЧС по-прежнему утверждает, что все под контролем. И приобретение барокамеры или аппарата для поиска тел – пустая трата денег.
– При провале автомобиля или потоплении судна, как правило, затонувшие находятся рядом, если, конечно, нет подводного течения, – говорит Игорь Солодимов.
Вот только в том и суть, что подводное течение чаще всего есть, особенно если речь идет о Байкале. И в таком случае подручными средствами или одним героизмом не обойтись. Необходимо знать его точное местоположение, которое невозможно определить без специальной аппаратуры.
Есть и такая точка зрения – утонувшие сами виноваты в своей гибели. Ведь большинство рыбачили или передвигались по льду в запрещенных местах. Достаточно просто – не нарушать незыблемые правила безопасности, тогда и трагедий не будет, и никакие аппараты не понадобятся.
Конечно, нельзя отрицать, что многие утонувшие были нарушителями. К примеру, буквально на днях в Селенге затонул легковой автомобиль, водитель которого дрифтовал на льду. Его тело отнесло подводным течением. Не могут найти и водителя из Северобайкальска, утонувшего в январе прошлого года, как и рыбаков из Усть-Баргузина и Гусиноозерска. Все они нарушили правила безопасности, за что поплатились жизнью. Но ведь это не лишает их родственников права захоронить тела любимых людей?
Елена Калашникова, «Номер один».
