Отголоски «Афгана»
Ветераны далекой войны рассказали о трудностях, о смертях и о патриотизме
И вновь 15 февраля, уже 2017 года, – двадцать восьмая годовщина окончания вывода войск из Афганистана в далеком 1989 году. Началась война в 1979 году, продолжаясь десять лет, ее прошли люди со всех концов СССР, включая жителей Бурятии.
Воспоминания военврача
Анатолий Романович Халтаев, ныне полковник медслужбы в отставке, попал в Афганистан в феврале 1988 года. Он был военным советником, сначала начальника медицинской службы седьмой пехотной дивизии армии Демократической Республики Афганистан, потом – начальника медслужбы первого армейского корпуса ДРА.
– Еще в 1980 году мы писали рапорты, что хотим служить в Афганистане, чтобы получить боевой опыт. Но нам отказали, объяснив, что туда идут те, кому сказано, – вспоминает Анатолий Халтаев.
Позже, служа в Среднеазиатском военном округе, он снова писал рапорты. Начальник медслужбы округа, вернувшийся из Афганистана, посоветовал «не быть придурком». Но потом пришла разнарядка на отправку военного советника, и тогда вспомнили, что был «чудак», который сам просился.
Служить пришлось в кишлаке Мукур, «земле, где не ступала нога советского солдата». Позже перевели в Кандагар. Задачей была организация медицинского обеспечения и обучение медперсонала афганских войск. Одно время обучал медиков гвардейского корпуса – высшего соединения афганской службы безопасности ХАД. Афганцы удивлялись, что «шурави» привлекли «японского советника», это стало прозвищем.
Жили в глиняных афганских домиках, окна затягивали сеткой-рабицей – чтоб снаряд взрывался не в помещении. Двери комнат в общий коридор на ночь запирали, чтоб лазутчик не смог без шума вырезать всех. Входить к кому-то без стука было опасно – могли застрелить. Подкармливали бродячих собак – те ночью лаяли на чужаков. Места дислокации по ночам регулярно обстреливали.
– «Духа» и «гражданского» отличить нельзя. Днем он тебе мило улыбается, разговаривает, а ночью подъезжает «тойота»-пикап, в которой или безоткатка, или миномет, или крупнокалиберный пулемет. Ее хорошо слышно ночью, когда прекращаются все шумы, начинается обстрел. Раз в неделю это происходило обязательно, – вспоминает Анатолий Романович.
«Духи» ухитрялись за ночь заложить мины под танком, поставленным у ворот в качестве поста. Автоколонны на дороге старались держаться середины трассы – с обочин за ночь прокапывали ходы для мин. От нервной обстановки офицеры спивались, солдаты курили «дурь», кто-то полностью деградировал в быту. Бывали случаи, когда люди устраивали перестрелки между собой. Погибали неопытные новички и излишне самоуверенные ветераны, из-за бравады или чьих-то необдуманных приказов.
– Люди гибли не из-за того, что они плохие, плохо исполняли долг – гибли из-за дураков. Молодежь гибла, потому что сама дурная была, а офицеры – из-за чужой дурости, – возмущается Анатолий Халтаев.
Анатолий Романович вспомнил трагический случай, как во время утреннего развода погиб офицер, пришлось перевязывать его под минометным обстрелом, потом срочно искать транспорт для эвакуации. Привязанного к носилкам раненого везли на броне, поскольку БТР-60 не оборудован боковыми люками, жгла жара в +57.
– Я над ним стою, чтоб хоть от лучей прикрыть, а он на меня смотрит и повторяет: «Толя, я буду жить?». Я ему: «Да, до госпиталя недолго осталось!». А сам на него смотрю, впервые видя человека, из которого уходит жизнь, его глаза обесцвечиваются. И как врач понимаю, что даже если довезу, жить он не будет. У него все посеченное – щека как топором срезана, лицевая кость торчит, кишки посечены, у него кровь уже переставала течь, потому что нечему уже было. Привез его, они на операционный стол, я вышел, курю. Через десять минут сообщили, что он скончался. У него была семья, он ей уже написал, что возвращается с орденом, – вспоминает Анатолий Романович.
Воспоминания замполита
Александр Алексеевич Хунтеев попал в Афганистан 15 марта 1986 года в должности замкомандира роты по политической части. Служить пришлось у военного аэродрома возле городка Баграм, в тыловой роте реабилитации, 952-й центр выздоравливающих.
– После болезни и ранений военнослужащие попадали к нам. В осенне-зимний период был наплыв больных желтухой, и в роте доходило до 250 человек. Месяц-полтора после госпиталя они проходили у нас реабилитацию, живя на особом режиме, как в санатории. Я как замполит занимался политико-воспитательной работой с личным составом – разъяснял цели, которые СССР преследовал войной в Афганистане, по чьему приказу они здесь находятся, – рассказывает Александр Хунтеев.
Основной причиной называлась необходимость поддержки Афганистана, выполняя соглашение от 1921 года об оказании экономической, культурной и военной помощи. Аргументировалось и поддержкой дружественному государству строить социализм. Говорилось и о предотвращении вторжения капиталистического мира, и борьбе с наркобизнесом, но реже. Популярные ныне доводы про «американские ракеты» использовались редко.
Другими обязанностями были политзанятия, утреннее информирование, вечерняя воспитательная, спортивно-массовая и культмассовая работа: концерты, смотры-конкурсы художественной самодеятельности, викторины, спортивные соревнования, просмотры фильмов и обсуждение книг.
В боевых действиях не участвовал, но приходилось часто ездить в обстреливаемых колоннах. Однажды на его глазах ранили почти в пах солдата, сидящего на броне. Другой случай был, когда обстреляли расположение роты, и за окном упал реактивный снаряд.
– Я лежал на кровати, и меня взрывной волной вынесло с нее. Я остался вместо командира роты и был вынужден уводить людей в укрытие. Тогда я почувствовал, как страшно на войне, – вспоминает Александр Алексеевич.
Советских военнослужащих удивляло, что на рынках кишлаков продавались кассетные магнитофоны, яркая одежда и другие вещи, которые сложно было достать в СССР.
– На родине многие слышали, что есть магнитофоны-двухкассетники, но в глаза не видели. А тут раз, включаешь, и все играет чисто, отличаясь от нашей техники. Или калькуляторы разные, часы. Было чувство, что мы, наверное, несколько отстаем от Запада, – рассказывает Александр Хунтеев.
Но проблем с личным составом на этой почве не было, люди верили, что в СССР лишь временные трудности, и скоро это все будет и у нас. Не приходилось слышать и возмущений от раненых, что воевали зря, по его словам, люди тогда искренне верили в интернациональный долг.
Воспоминания танкиста
Игорь Дмитриевич Шулунов попал в Афганистан в 1985 году, служил в 70-й гвардейской мотострелковой бригаде. Сам он не очень любит рассказывать о себе, но это охотно делают другие ветераны.
– Помню, в Кандагаре из здания почтамта вышел нерусский парень и спросил: «Вы бурят?». Это был первый человек, который назвал меня бурятом. Я: «Вы откуда знаете»? Он: «Я тоже бурят. А вы знаете, у нас замкомандира бригады был бурят, Шулунов Игорь Дмитриевич. Он ходил на боевые и за себя, и за командира бригады». С тех пор я всегда думал, как мне с этим человеком познакомиться. Он стал для меня легендой. Ведь 70-я отдельная мотострелковая бригада была одной из самых боеспособных единиц 40-й армии. Его лично знал генерал-губернатор провинции Кандагар, влиятельнейший человек, по сути крупный феодал, – рассказывает Анатолий Халтаев.
Игорь Дмитриевич рассказывает о войне неохотно, хотя он и подрывался в БТР на мине, участвовал во многих боевых столкновениях. Танк Т-62, по его словам, зарекомендовал себя надежной машиной. Вспоминал, что «духи» подвергали пленных варварским пыткам.
– Солдаты, прошедшие эту войну, – не последние люди. Они очень много вынесли. Я видел людей без рук, без ног, с разорванными животами. Видел, как взрывом отрывает башню танка. Война такая штука, некрасивая, – говорит он.
В заключение
Анатолий Халтаев считает, что в таких войнах должны воевать только профессионалы-контрактники, а не призывники. По словам Александра Хунтеева, претензий к государству у ветеранов нет, полагающиеся льготы дают нормально.
– Если в Улан-Удэ матери погибших бойцов Афганистана освобождены от уплаты жилищно-коммунальных расходов, то в сельских районах этого часто нет – местная администрация не считает нужным их освобождать, – говорит бывший замполит.
Большинство ветеранов считает, что воевали не зря.
– В наше время много спорят о необходимости ввода войск в Афганистан. Но я считаю, что это решение правителей было обдуманным, взвешенным. У руля сидели не глупые люди, они приняли решение не с бухты-барахты, у них были консультанты из экспертов по региону, спецслужбы, был собран и изучен огромный массив данных. Ну а мы, солдаты, лишь выполняли решение, – говорит Александр Хунтеев.
Василий Тараруев, для «Номер один».
Воспоминания военврача
Анатолий Романович Халтаев, ныне полковник медслужбы в отставке, попал в Афганистан в феврале 1988 года. Он был военным советником, сначала начальника медицинской службы седьмой пехотной дивизии армии Демократической Республики Афганистан, потом – начальника медслужбы первого армейского корпуса ДРА.
– Еще в 1980 году мы писали рапорты, что хотим служить в Афганистане, чтобы получить боевой опыт. Но нам отказали, объяснив, что туда идут те, кому сказано, – вспоминает Анатолий Халтаев.
Позже, служа в Среднеазиатском военном округе, он снова писал рапорты. Начальник медслужбы округа, вернувшийся из Афганистана, посоветовал «не быть придурком». Но потом пришла разнарядка на отправку военного советника, и тогда вспомнили, что был «чудак», который сам просился.
Служить пришлось в кишлаке Мукур, «земле, где не ступала нога советского солдата». Позже перевели в Кандагар. Задачей была организация медицинского обеспечения и обучение медперсонала афганских войск. Одно время обучал медиков гвардейского корпуса – высшего соединения афганской службы безопасности ХАД. Афганцы удивлялись, что «шурави» привлекли «японского советника», это стало прозвищем.
Жили в глиняных афганских домиках, окна затягивали сеткой-рабицей – чтоб снаряд взрывался не в помещении. Двери комнат в общий коридор на ночь запирали, чтоб лазутчик не смог без шума вырезать всех. Входить к кому-то без стука было опасно – могли застрелить. Подкармливали бродячих собак – те ночью лаяли на чужаков. Места дислокации по ночам регулярно обстреливали.
– «Духа» и «гражданского» отличить нельзя. Днем он тебе мило улыбается, разговаривает, а ночью подъезжает «тойота»-пикап, в которой или безоткатка, или миномет, или крупнокалиберный пулемет. Ее хорошо слышно ночью, когда прекращаются все шумы, начинается обстрел. Раз в неделю это происходило обязательно, – вспоминает Анатолий Романович.
«Духи» ухитрялись за ночь заложить мины под танком, поставленным у ворот в качестве поста. Автоколонны на дороге старались держаться середины трассы – с обочин за ночь прокапывали ходы для мин. От нервной обстановки офицеры спивались, солдаты курили «дурь», кто-то полностью деградировал в быту. Бывали случаи, когда люди устраивали перестрелки между собой. Погибали неопытные новички и излишне самоуверенные ветераны, из-за бравады или чьих-то необдуманных приказов.
– Люди гибли не из-за того, что они плохие, плохо исполняли долг – гибли из-за дураков. Молодежь гибла, потому что сама дурная была, а офицеры – из-за чужой дурости, – возмущается Анатолий Халтаев.
Анатолий Романович вспомнил трагический случай, как во время утреннего развода погиб офицер, пришлось перевязывать его под минометным обстрелом, потом срочно искать транспорт для эвакуации. Привязанного к носилкам раненого везли на броне, поскольку БТР-60 не оборудован боковыми люками, жгла жара в +57.
– Я над ним стою, чтоб хоть от лучей прикрыть, а он на меня смотрит и повторяет: «Толя, я буду жить?». Я ему: «Да, до госпиталя недолго осталось!». А сам на него смотрю, впервые видя человека, из которого уходит жизнь, его глаза обесцвечиваются. И как врач понимаю, что даже если довезу, жить он не будет. У него все посеченное – щека как топором срезана, лицевая кость торчит, кишки посечены, у него кровь уже переставала течь, потому что нечему уже было. Привез его, они на операционный стол, я вышел, курю. Через десять минут сообщили, что он скончался. У него была семья, он ей уже написал, что возвращается с орденом, – вспоминает Анатолий Романович.
Воспоминания замполита
Александр Алексеевич Хунтеев попал в Афганистан 15 марта 1986 года в должности замкомандира роты по политической части. Служить пришлось у военного аэродрома возле городка Баграм, в тыловой роте реабилитации, 952-й центр выздоравливающих.
– После болезни и ранений военнослужащие попадали к нам. В осенне-зимний период был наплыв больных желтухой, и в роте доходило до 250 человек. Месяц-полтора после госпиталя они проходили у нас реабилитацию, живя на особом режиме, как в санатории. Я как замполит занимался политико-воспитательной работой с личным составом – разъяснял цели, которые СССР преследовал войной в Афганистане, по чьему приказу они здесь находятся, – рассказывает Александр Хунтеев.
Основной причиной называлась необходимость поддержки Афганистана, выполняя соглашение от 1921 года об оказании экономической, культурной и военной помощи. Аргументировалось и поддержкой дружественному государству строить социализм. Говорилось и о предотвращении вторжения капиталистического мира, и борьбе с наркобизнесом, но реже. Популярные ныне доводы про «американские ракеты» использовались редко.
Другими обязанностями были политзанятия, утреннее информирование, вечерняя воспитательная, спортивно-массовая и культмассовая работа: концерты, смотры-конкурсы художественной самодеятельности, викторины, спортивные соревнования, просмотры фильмов и обсуждение книг.
В боевых действиях не участвовал, но приходилось часто ездить в обстреливаемых колоннах. Однажды на его глазах ранили почти в пах солдата, сидящего на броне. Другой случай был, когда обстреляли расположение роты, и за окном упал реактивный снаряд.
– Я лежал на кровати, и меня взрывной волной вынесло с нее. Я остался вместо командира роты и был вынужден уводить людей в укрытие. Тогда я почувствовал, как страшно на войне, – вспоминает Александр Алексеевич.
Советских военнослужащих удивляло, что на рынках кишлаков продавались кассетные магнитофоны, яркая одежда и другие вещи, которые сложно было достать в СССР.
– На родине многие слышали, что есть магнитофоны-двухкассетники, но в глаза не видели. А тут раз, включаешь, и все играет чисто, отличаясь от нашей техники. Или калькуляторы разные, часы. Было чувство, что мы, наверное, несколько отстаем от Запада, – рассказывает Александр Хунтеев.
Но проблем с личным составом на этой почве не было, люди верили, что в СССР лишь временные трудности, и скоро это все будет и у нас. Не приходилось слышать и возмущений от раненых, что воевали зря, по его словам, люди тогда искренне верили в интернациональный долг.
Воспоминания танкиста
Игорь Дмитриевич Шулунов попал в Афганистан в 1985 году, служил в 70-й гвардейской мотострелковой бригаде. Сам он не очень любит рассказывать о себе, но это охотно делают другие ветераны.
– Помню, в Кандагаре из здания почтамта вышел нерусский парень и спросил: «Вы бурят?». Это был первый человек, который назвал меня бурятом. Я: «Вы откуда знаете»? Он: «Я тоже бурят. А вы знаете, у нас замкомандира бригады был бурят, Шулунов Игорь Дмитриевич. Он ходил на боевые и за себя, и за командира бригады». С тех пор я всегда думал, как мне с этим человеком познакомиться. Он стал для меня легендой. Ведь 70-я отдельная мотострелковая бригада была одной из самых боеспособных единиц 40-й армии. Его лично знал генерал-губернатор провинции Кандагар, влиятельнейший человек, по сути крупный феодал, – рассказывает Анатолий Халтаев.
Игорь Дмитриевич рассказывает о войне неохотно, хотя он и подрывался в БТР на мине, участвовал во многих боевых столкновениях. Танк Т-62, по его словам, зарекомендовал себя надежной машиной. Вспоминал, что «духи» подвергали пленных варварским пыткам.
– Солдаты, прошедшие эту войну, – не последние люди. Они очень много вынесли. Я видел людей без рук, без ног, с разорванными животами. Видел, как взрывом отрывает башню танка. Война такая штука, некрасивая, – говорит он.
В заключение
Анатолий Халтаев считает, что в таких войнах должны воевать только профессионалы-контрактники, а не призывники. По словам Александра Хунтеева, претензий к государству у ветеранов нет, полагающиеся льготы дают нормально.
– Если в Улан-Удэ матери погибших бойцов Афганистана освобождены от уплаты жилищно-коммунальных расходов, то в сельских районах этого часто нет – местная администрация не считает нужным их освобождать, – говорит бывший замполит.
Большинство ветеранов считает, что воевали не зря.
– В наше время много спорят о необходимости ввода войск в Афганистан. Но я считаю, что это решение правителей было обдуманным, взвешенным. У руля сидели не глупые люди, они приняли решение не с бухты-барахты, у них были консультанты из экспертов по региону, спецслужбы, был собран и изучен огромный массив данных. Ну а мы, солдаты, лишь выполняли решение, – говорит Александр Хунтеев.
Василий Тараруев, для «Номер один».
