В Бурятии с треском провалилась глобальная экономическая программа импортозамещения
Однако руководство республики предпочитает об этом не говорить
Текст: Газета
Три года назад чиновники Бурятии радостно кричали, что импортозамещение выведет Бурятию на новый уровень. Но с каждым годом уровень оптимизма снижался, и сегодня импортозамещение вовсе отошло на третий план. О нем говорят мало и неохотно. И неспроста: как оказалось, обещания трехлетней давности и бумажные планы правительства с треском провалились.
Златые горы
Почему-то все забыли про импортозамещение. Нет, не совсем, конечно: иногда в отчетах чиновников нет-нет да и промелькнет заветное заклинание. Но больше для красного словца. Прежнего значения в это слово уже никто не вкладывает. Хотя еще несколько лет назад оно звучало с трибун как лозунг светлого будущего, обещая нам процветание и экономический рывок.
В 2014 году, когда Россия схлестнулась на международной арене с Западом из-за украинского конфликта, Запад отреагировал введением санкций. В том числе – продуктовых. Россия оказалась отрезана от поставок мяса, птицы, морепродуктов и прочих европейских «вкусняшек».
Тогда мудрые политики решили обратить свое небольшое поражение в победу: мол, обойдемся без заграничных сыров, начнем делать свои, еще вкуснее, заодно и экономику поднимем. Такой же риторики придерживались и власти Бурятии. Причем, вдохновившись кремлевскими лозунгами, местные политики декламировали трактат об импортозамещении чуть более пафосно и воодушевленно, чем требовалось.
«Правительством Республики Бурятия ведется работа по созданию новых и продвижению существующих импортозамещающих производств, для повышения обеспеченности населения собственными продуктами питания в республике в настоящее время реализуются инвестиционные проекты стоимостью более семи миллиардов рублей, разработаны и действуют 11 региональных экономически значимых программ», – писала в одной из соцсетей тогда еще министр экономики Бурятии Татьяна Думнова.
В том же сообщении говорилось, что министерство работает над четырьмя группами товаров: мясо, молоко, овощи и стройматериалы. «Это наибольшая группа продуктов и товаров, которые ввозятся в Бурятию. Наша задача – найти решение по импортозамещению ввозимых товаров не только из-за рубежа, но из соседних регионов», – так госпожа Думнова выплескивала оптимизм на головы жителей Бурятии.
Чуть позже намерения правительства республики подкрепились и бумажками: власти придумали «дорожную карту», которая сулила нам невероятно благополучное с продовольственной точки зрения будущее.
– В 2015 году у нас начнется строительство птицефабрики мясного и яичного направлений, будет запущен ряд проектов по производству мяса, молока, откроются три тепличных комплекса, с появлением которых у овощеводов республики появится возможность перейти на круглогодичное выращивание и хранение овощей, будет построено также три овощехранилища. При условии реализации действующих и планируемых инвестпроектов к 2020 году население Бурятии будет полностью обеспечено мясом свинины и птицы, яйцом, на 80 процентов – молоком и молочными продуктами, на 86 процентов – овощами, на 49 процентов – рыбой, – хвастался в конце 2014 года тогда еще зампред Бурятии по экономике Александр Чепик.
Местные власти, захлебываясь оптимизмом, рассказывали, что в ближайшие годы самообеспечение республики мясом, птицей и так далее вырастет в разы. Причем заменить собирались даже привозной чай – вместо него чиновники предлагали поить местных жителей облепиховым соком.
– Мы покупаем чай, его надо в меню менять на наши травы, например, облепиховый сок. Мы тысячи тонн выливаем его, значит, надо облепиху сушить и ставить в меню отвар или что-то еще. То есть искать, двигаться, то есть вы нам внесли предложение заменить чай или какао каким-то местным продуктом, и мы сразу начинаем двигаться, – воодушевленно говорил господин Чепик.
Никакой облепихи
Но чем дальше Бурятия углублялась в общероссийский кризис, тем менее восторженной становилась риторика чиновников. С каждым годом слово «импортозамещение» произносилось все реже, и сегодня его вообще редко удается услышать из уст первых лиц республики.
Что же охладило пыл государственных мужей? Куда пропал оптимизм? Ведь на совещаниях в правительстве, по крайней мере публичных, нам докладывают, что сельское хозяйство растет и развивается, как и производство собственных продуктов.
Видимо, все не так уж радужно. В противном случае чиновники бы уже рапортовали, что программа импортозамещения успешно выполнена, и били себя в грудь, кичась собственными успехами, даже если бы в этом и не было их личной заслуги.
Чтобы разобраться, насколько сбылись обещания двух- и трехгодичной давности, достаточно взглянуть на цифры. Например, на объемы продукции сельского хозяйства, измеряемые в миллионах рублей.
В 2014 году, когда тема импортозамещения впервые вышла на первый план, Бурятия произвела этой продукции на 14 миллиардов рублей. В прошлом году сельскохозяйственная «валовка» достигла 19 миллиардов. Вроде бы неплохо – прирост аж на пять миллиардов, или приблизительно на 34 процента.
Но чтобы картина была более правдивой, здесь нужно учесть инфляцию, то есть рост цен на продукты и удешевление рубля. И если посчитать, насколько подешевели деньги с 2014 года, то выйдет любопытная цифра – те же самые 34 процента.
То есть с учетом инфляции сельское хозяйство сработало в ноль. Нет ни роста, ни падения – абсолютная стагнация в денежном выражении. А что, если взглянуть на реальные объемы производства, измеряемые не в рублях, а в центнерах?
Здесь все гораздо печальнее. Например, картофель, долгое время остававшийся единственным продуктом, которым республика могла себя обеспечить. В 2014 году сельхозорганизации Бурятии продали 126 тысяч центнеров картошки. В 2016-м – всего 108. Идем дальше: молока в 2014 году было реализовано 110 тысяч центнеров, в прошлом – 57. Скота и птицы в живом весе три года назад было продано 290 тысяч центнеров, в прошлом году – 278. Самая печальная ситуация – с зерном. Его продажи упали в пять раз. В рост пошли только яйца и овощи.
То есть по факту производство собственных продуктов скатилось вниз на фоне восторженных криков об импортозамещении. Кто-то скажет на это, что виной всему – засуха и общероссийский кризис. Впрочем, это лишь отговорки. Если бы все озвученные три года назад планы и программы были выполнены, цифры были бы гораздо веселее.
В итоге мы не видим в магазинах прилавки, заполненные собственным картофелем и овощами (по крайней мере круглогодично, как обещали чиновники), нет ни роста производства молока, ни мяса. Даже облепиховый сок не смог заменить нам привозные чаи. Эдакая вишенка на торте импортозамещающего провала.
Тем временем соседняя страна выходит с собственным экологически чистым картофелем на японский рынок. Монголия, в которой о технологиях выращивания этого корнеплода еще недавно и знать не знали, уже этой осенью отправит первую партию картошки в Страну восходящего солнца.
На их месте должны были быть мы. Но пока что мы не можем не то чтобы выйти на экспорт – мы даже с импортом справиться не в состоянии. А восторженные обещания бурятских чиновников остались лишь на бумаге.
Владимир Пашинюк, «Номер один»
Фото: russianstock.ru
Златые горы
Почему-то все забыли про импортозамещение. Нет, не совсем, конечно: иногда в отчетах чиновников нет-нет да и промелькнет заветное заклинание. Но больше для красного словца. Прежнего значения в это слово уже никто не вкладывает. Хотя еще несколько лет назад оно звучало с трибун как лозунг светлого будущего, обещая нам процветание и экономический рывок.
В 2014 году, когда Россия схлестнулась на международной арене с Западом из-за украинского конфликта, Запад отреагировал введением санкций. В том числе – продуктовых. Россия оказалась отрезана от поставок мяса, птицы, морепродуктов и прочих европейских «вкусняшек».
Тогда мудрые политики решили обратить свое небольшое поражение в победу: мол, обойдемся без заграничных сыров, начнем делать свои, еще вкуснее, заодно и экономику поднимем. Такой же риторики придерживались и власти Бурятии. Причем, вдохновившись кремлевскими лозунгами, местные политики декламировали трактат об импортозамещении чуть более пафосно и воодушевленно, чем требовалось.
«Правительством Республики Бурятия ведется работа по созданию новых и продвижению существующих импортозамещающих производств, для повышения обеспеченности населения собственными продуктами питания в республике в настоящее время реализуются инвестиционные проекты стоимостью более семи миллиардов рублей, разработаны и действуют 11 региональных экономически значимых программ», – писала в одной из соцсетей тогда еще министр экономики Бурятии Татьяна Думнова.
В том же сообщении говорилось, что министерство работает над четырьмя группами товаров: мясо, молоко, овощи и стройматериалы. «Это наибольшая группа продуктов и товаров, которые ввозятся в Бурятию. Наша задача – найти решение по импортозамещению ввозимых товаров не только из-за рубежа, но из соседних регионов», – так госпожа Думнова выплескивала оптимизм на головы жителей Бурятии.
Чуть позже намерения правительства республики подкрепились и бумажками: власти придумали «дорожную карту», которая сулила нам невероятно благополучное с продовольственной точки зрения будущее.
– В 2015 году у нас начнется строительство птицефабрики мясного и яичного направлений, будет запущен ряд проектов по производству мяса, молока, откроются три тепличных комплекса, с появлением которых у овощеводов республики появится возможность перейти на круглогодичное выращивание и хранение овощей, будет построено также три овощехранилища. При условии реализации действующих и планируемых инвестпроектов к 2020 году население Бурятии будет полностью обеспечено мясом свинины и птицы, яйцом, на 80 процентов – молоком и молочными продуктами, на 86 процентов – овощами, на 49 процентов – рыбой, – хвастался в конце 2014 года тогда еще зампред Бурятии по экономике Александр Чепик.
Местные власти, захлебываясь оптимизмом, рассказывали, что в ближайшие годы самообеспечение республики мясом, птицей и так далее вырастет в разы. Причем заменить собирались даже привозной чай – вместо него чиновники предлагали поить местных жителей облепиховым соком.
– Мы покупаем чай, его надо в меню менять на наши травы, например, облепиховый сок. Мы тысячи тонн выливаем его, значит, надо облепиху сушить и ставить в меню отвар или что-то еще. То есть искать, двигаться, то есть вы нам внесли предложение заменить чай или какао каким-то местным продуктом, и мы сразу начинаем двигаться, – воодушевленно говорил господин Чепик.
Никакой облепихи
Но чем дальше Бурятия углублялась в общероссийский кризис, тем менее восторженной становилась риторика чиновников. С каждым годом слово «импортозамещение» произносилось все реже, и сегодня его вообще редко удается услышать из уст первых лиц республики.
Что же охладило пыл государственных мужей? Куда пропал оптимизм? Ведь на совещаниях в правительстве, по крайней мере публичных, нам докладывают, что сельское хозяйство растет и развивается, как и производство собственных продуктов.
Видимо, все не так уж радужно. В противном случае чиновники бы уже рапортовали, что программа импортозамещения успешно выполнена, и били себя в грудь, кичась собственными успехами, даже если бы в этом и не было их личной заслуги.
Чтобы разобраться, насколько сбылись обещания двух- и трехгодичной давности, достаточно взглянуть на цифры. Например, на объемы продукции сельского хозяйства, измеряемые в миллионах рублей.
В 2014 году, когда тема импортозамещения впервые вышла на первый план, Бурятия произвела этой продукции на 14 миллиардов рублей. В прошлом году сельскохозяйственная «валовка» достигла 19 миллиардов. Вроде бы неплохо – прирост аж на пять миллиардов, или приблизительно на 34 процента.
Но чтобы картина была более правдивой, здесь нужно учесть инфляцию, то есть рост цен на продукты и удешевление рубля. И если посчитать, насколько подешевели деньги с 2014 года, то выйдет любопытная цифра – те же самые 34 процента.
То есть с учетом инфляции сельское хозяйство сработало в ноль. Нет ни роста, ни падения – абсолютная стагнация в денежном выражении. А что, если взглянуть на реальные объемы производства, измеряемые не в рублях, а в центнерах?
Здесь все гораздо печальнее. Например, картофель, долгое время остававшийся единственным продуктом, которым республика могла себя обеспечить. В 2014 году сельхозорганизации Бурятии продали 126 тысяч центнеров картошки. В 2016-м – всего 108. Идем дальше: молока в 2014 году было реализовано 110 тысяч центнеров, в прошлом – 57. Скота и птицы в живом весе три года назад было продано 290 тысяч центнеров, в прошлом году – 278. Самая печальная ситуация – с зерном. Его продажи упали в пять раз. В рост пошли только яйца и овощи.
То есть по факту производство собственных продуктов скатилось вниз на фоне восторженных криков об импортозамещении. Кто-то скажет на это, что виной всему – засуха и общероссийский кризис. Впрочем, это лишь отговорки. Если бы все озвученные три года назад планы и программы были выполнены, цифры были бы гораздо веселее.
В итоге мы не видим в магазинах прилавки, заполненные собственным картофелем и овощами (по крайней мере круглогодично, как обещали чиновники), нет ни роста производства молока, ни мяса. Даже облепиховый сок не смог заменить нам привозные чаи. Эдакая вишенка на торте импортозамещающего провала.
Тем временем соседняя страна выходит с собственным экологически чистым картофелем на японский рынок. Монголия, в которой о технологиях выращивания этого корнеплода еще недавно и знать не знали, уже этой осенью отправит первую партию картошки в Страну восходящего солнца.
На их месте должны были быть мы. Но пока что мы не можем не то чтобы выйти на экспорт – мы даже с импортом справиться не в состоянии. А восторженные обещания бурятских чиновников остались лишь на бумаге.
Владимир Пашинюк, «Номер один»
Фото: russianstock.ru
Теги
Экономика
