Устав от нищеты, решил сжечь себя заживо
— Сначала я поработал бухгалтером в селе Улюн Баргузинского района, потом решил открыть свое крестьянское хозяйство, — вспоминает Бато Раднажапович. — Я лично встретился с генеральным директором тонкосуконной мануфактуры Клавдией Альцман, объяснил ей свои планы. Клавдия Павловна поручилась за меня перед "Мосбизнесбанком", который выдал мне тогда миллион рублей в кредит.
Сначала все складывалось благополучно: начинающий фермер поставил домик в стороне от села, купил несколько коров, трактор, телегу. Начал строить коровник. Но на окончание работ денег не хватило.
— Еще бы месяц-полтора — я бы все успел! — сетует Бато Лубсанов. — Когда начал строить заимку, денег уже не хватало. Инфляция все съела: к концу 1993 года килограмм мяса уже стоил около 4 тысяч рублей, хотя за 8 месяцев до этого стоил 4 рубля.
Большой когда-то суммы в несколько сот тысяч рублей не хватало уже не на что. Чтобы выплатить кредит перед банком, Бато Раднажаповичу пришлось продать все. Мечта оборвалась на полпути.
— У меня уже все было рассчитано: я бы построил коровник, загнал бы туда 60 коров, через два года оптом сдал бы мясо, на вырученные деньги, возможно, купил несколько магазинчиков. Но не получилось. Я продал скотину, а все, что было, перевел в деньги.
Дипломированный сборщик навоза
С тех пор Бато Лубсанов перебивался временными заработками: колол дрова соседям, собирал навоз, в общем, калымил. Заниматься более серьезными делами не давал больной позвоночник. Да и работы в селе Бэргол, где сейчас живет семья Лубсановых, нет и для здоровых.
В настоящее время Бато Раднажапович обитает вместе с женой в чужом доме, уже семь лет они влачат свое существование в полной темноте — ни электричества, ни свечек в доме давно уж нет.
Раньше спрашивал, почему мы нищие, теперь молчит
— Мальчишку мне больше всего жалко, — печально подводит итог своей неудавшейся жизни сельский житель. — Учится он хорошо, нынче с двумя четверками год закончил, особенно в математике силен. Когда сынишка маленький бы, все просил игрушки ему купить, спрашивал, почему мы так плохо живем. А сейчас по большей части молчит. У меня ведь даже паспорта нет, требуют в паспортном столе вначале заплатить штраф за утерю еще советского документа 2000 рублей. Откуда у меня такие деньги?
По словам Бато Раднажаповича, часто бывает, что семья и вовсе остается без обеда и ужина. Временных подработок становится все меньше. Здоровье все хуже. Что делать дальше — глава семейства не знает.
Единственная надежда
— У меня единственная надежда на то, чтобы кто-то из бизнесменов или государственных руководителей поручились за меня перед банком, и я бы снова получил кредит. На этот раз я уверен — у меня все получилось бы. Никакой помощи в подарок мне не нужно, только в долг! Есть и тщательно разработанный план.
Я пытался обратится нынче к Леониду Потапову, но меня к нему не пустили, сказали, что нищета — не повод, чтобы идти к президенту. В приемных у известных бизнесменов мне тоже отказали. Но дальше жить так я больше не могу.
Кстати, недавно у сынишки Бато Раднажаповича появилась своя мечта — он хочет стать ламой. Школьник побывал на большом молебне, который произвел на него неизгладимое впечатление.
"Сожгу себя на пороге, дальше которого меня не пустили"
— Сегодня я переночую на вокзале, а завтра домой, — сокрушается Бато Лубсанов. — Но как я вернусь домой ни с чем? — Выход один: я уже решился, что если не дождусь помощи от добрых людей, оболью себя бензином и сожгу прямо на площади Советов, перед самой резиденцией главы республики, на пороге, дальше которого меня даже не пустили. А сына отдам в дацан, пусть хоть у него мечта исполнится...