Антон по прозвищу "Батарейка"

Этого улыбчивого голубоглазого молодого человека на инвалидной коляске можно увидеть в любом районе Улан-Удэ. Признается: не любит сидеть дома. Голыми мозолистыми руками он быстро перебирает колеса старенькой коляски, чтобы успеть жить. Жить так, как он хочет, но не может.
A- A+

Судьба подарила ему светлую голову, добрый нрав и открытый характер, не дала одного — здоровья. Антон с рождения страдает тяжелой формой ДЦП. Борьба с недугом (читай — ненужностью обществу, безысходностью и отчаяньем) продолжается изо дня в день 25 лет.

Меньше чем за минуту он поднимается вверх по разбитой асфальтовой дорожке, выезжает из парка и оказывается на другой стороне дороги, у "Зари". Все-таки не зря его называют "Батарейкой". Антон рассказывает: "Это из-за того, что я неугомонный.

Только что вроде здесь стоял, поворачиваются, а я уже в другом месте, так и мотаюсь". Водители маршруток и автобусов хорошо знают его, сигналят в знак приветствия на остановках, а он широко улыбается им в ответ и поднимает вверх руку. Кто-то помогает ему доехать до нужного места, кто-то — подает десятку.

— Да ничем я не занимаюсь, работы нет, — Антон говорит, и заметно, насколько не по душе ему признаваться в этом. — На остановках с маршруток деньги собираю. А что делать? Вот у меня дома компьютер есть, я занимаюсь им уже давно, класса с пятого, самостоятельно выучился работать на нем. Умею и печатать, и собирать компьютеры, и ремонтировать их, все друзья просят, чтобы я им помог, если у них комп ломается.

Хотел бы где-нибудь на компьютере работать, но пока никак не получается — не берут у нас на работу инвалидов. Я уже пытался устроиться, в четыре организации обращался, но все бесполезно. Что они говорят?

Во-первых, нужен опыт работы, а у меня высшего образования нет, только школа, ну, а во-вторых, им ведь ходячие нужны, по клиентам ездить нужно. Это ладно летом, когда снега нет, я еще могу, а сейчас тяжело ездить. Вот и приходится бездельничать.

Мечтал Антон организовать работу на дому — набирать тексты, распечатывать их, но пока тоже не получилось. Давал в газеты объявления, но никто так и не откликнулся. На пенсию в две тысячи сложно прожить, а дома сидеть — с ума сойдешь.

— Иногда подрабатываю в автобусах кондуктором, — отводя взгляд, говорит Антон. — Ну, а что там — сто рублей в день, и то не всегда. Кто же больше даст, они сами аренду высокую платят. Да и народа мало теперь в автобусах ездит, такси и маршруток полно. Автобусы старые, на ремонте часто стоят, потому подработать получается не всегда, а я дома сидеть терпеть не могу.

Маршрутчики, таксисты, менты — все меня знают. Маршрутчики помогают — по пятерке, по десятке дают. На пиво и сигареты хватает. Другого выхода нет, а что делать-то? Жизнь такая. Заставляет. А больше никто мне ничем не помогает. Пробовал спонсора найти, чтобы хотя бы принтер купить, чтобы работать — бесполезно, богатым денег жалко.

Антон признается, что только с виду он кажется жизнерадостным — внутри отчаянье от безысходности: "Печально, а что сделаешь?". Он прячет руки в карманы, и смотрит в даль. Там у дороги, на остановке, толпятся люди и куда-то несутся машины.

— Трезвого меня на позитивное раскрутить сложно, — говорит он. — Жизнь такая. Просто мне некуда свои силы приложить. У нас если инвалиды и работают где-то, то не получают за это ничего, так сказать, благотворительностью занимаются. А я ничем, кроме компьютера, заниматься не могу, компьютер — это моя стихия. Вот друг мой Женька, тоже на коляске, из дома почти не выходит, зато работает — распечатывает тексты, а вот у меня все никак не получается.

У Антона нет сотового, купить его абсолютно не на что. Однажды он написал на имя директора "Эльдорадо" письмо, в котором просил, чтобы ему, если это возможно, подарили телефон. Хоть самый дешевенький, только чтобы связь держал, но ему отказали.

— У меня сейчас мечта — телефон, — Антон оживает, — без связи тяжело. Один раз умудрился — дома не ночевал, так родители все ментовки, все больницы и морги на уши подняли. Они обо мне очень беспокоятся.

За время разговора чувствуется, как все больше и больше нарастает в нем обида от собственного бессилия, от невозможности изменить свою жизнь: "Куда ходить? У нас в городе нет ничего для инвалидов. Какой спорт? Вот у меня спорт — тренажер на целый день". Он верит в бога ("У меня крестик есть"), но не любит бывать в церкви, говорит "очень нудно", и, видимо, не по его шустрому характеру.

"Раньше я состоял в обществе инвалидов "Безбарьерная среда", — вспоминает Антон. — В лагере "Березка" в Мухоршибири у нас каждый год проходит слет молодых инвалидов. Эржена Будаева выигрывает грант и собирает нас всех. В этом году мы тоже собирались, проводили разные соревнования и конкурсы, но я в них не участвовал — уже ничего не хочу. Спиваюсь помаленечку. Из-за жизни моей паршивой.

Друзей мало, денег нет. Перспектив получить новую коляску или заработать денег тоже нет. Если бы были такие перспективы, то я бы уже давно миллионером стал. Но мы не в Америке живем, а в Бурятии, здесь все безнадежно. Я уже не знаю, что придумать и как заработать на жизнь. Если честно, то надежды у меня с каждым днем исчезают.

© 2012 — 2024
Редакция газеты GAZETA-N1.RU
Все права защищены.