Фальшивое правосудие
Суды Бурятии выносят решения по поддельным документам
Жители дальнего села Бурятии два года бьются в судах, пытаясь отстоять свои права на единственный дом. На другой стороне баррикад – юрист с прокурорским стажем, свободным входом в любые двери и сомнительными документами. Между ними – зависимая от прокуратуры полиция, не выполняющая свою работу.
Беззаконие из прошлого
Напомним, еще 30 лет назад в российском праве в принципе не существовало понятия права собственности на жилье. Его зачатки появились в 1993 году, после смены власти и принятия новой Конституции. Но как оформлять это право, законодатель еще долго не мог придумать. И в девяностые годы был довольно долгий период полного бардака в вопросе. Одно время не существовало даже понятия «договор купли-продажи», потом еще несколько лет договоры такие были, но нигде не регистрировались, и страна переживала бум мошеннических сделок с жильем. Порядок в отрасль пришел только после появления и «устаканивания» государственной регистрации сделок с недвижимостью.
Но эта история начиналась как раз в самый расцвет беззакония на рынке имущества.
В 1996 году Юрий Бельков купил у своей односельчанки и подруги Дарьи Зандановой квартиру в двухквартирном доме на земле. Квартира принадлежала АООТ «Северное», где работал муж Зандановой. За жилье в поселке Майский Курумканского района Бельковы заплатили девять тысяч рублей.
Согласно действовавшим нормам переход права собственности подтверждался тогда примитивной выпиской из похозяйственной книги, которую вели в администрации. Факт пользования фиксировался также лицевыми счетами энергосбыта.
Купив квартиру и уплатив девять тысяч рублей, Бельковы прожили в ней 17 лет. В 2013 году, после смерти родителей, их сын Николай Бельков продал квартиру землячке Оксане Щукиной. Она зарегистрировала в Росреестре свидетельство о праве собственности и «стала жить-поживать».
Но спустя два года спокойная жизнь Оксаны Щукиной закончилась. Неизвестно откуда на горизонте появилась прежняя, 20-летней давности, владелица квартиры Дарья Занданова. Женщина заявила, что она единственный собственник жилья. И предъявила иск к администрации поселка о том, что выписка из похозяйственной книги Бельковым выдана незаконно, а Щукина проживает в «ее» квартире по ошибке. В подтверждение своих слов Занданова предоставляет лишь ксерокопию договора приватизации, которого раньше никто не видел.
Безнаказанное лжесвидетельство
Рассмотрев выписку и лицевые счета, Баргузинский районный суд отказал в удовлетворении нахального иска. Судья пришел к логичному выводу: после продажи квартиры и отъезда Зандановой покупатели квартиры действовали добросовестно, прожили в ней 17 лет, платили по счетам, ремонтировали и улучшали дом, оформили право собственности. А ксерокопия договора не является правоустанавливающим документом. Суд отказал Зандановой. Но на этом решении все только начинается.
Как опытный факир, госпожа Занданова вынимает откуда-то новый документ – «Акт комиссионного решения о передаче жилья в безвозмездную собственность» – и идет обжаловать решение.
В суде юрист Зандановой, имеющий за плечами 20 лет работы в прокуратуре, беззастенчиво лжет о том, что «Бельков умер», чтобы выкинуть из дела важных свидетелей:
– Бельков умер, его супруга умерла, их сын Бельков Николай Юрьевич тоже умер в конце 2013 года.
Опираясь на лжесвидетельство юриста-прокурора, Верховный суд Бурятии пересматривает дело без участия продавцов квартиры. И принимает новое решение – удовлетворить требования Зандановой в полном объеме. Основывается решение на ксерокопии.
О том, что ее муж «умер» три года назад, Светлана Белькова узнает из решения суда, получив его с опозданием по почте. В шоке от того, что Николая «похоронили», идет в кассационную инстанцию – доказывать, что супруг, важное для дела «третье лицо», жив, а Занданова апеллирует подделками. И только там впервые юрист Белькова, продававшего дом Щукиной, истребует оригинал договора приватизации – ведь в основу предыдущего решения суда легла его копия.
В ход пошли подделки
Дальнейшее развитие истории больше похоже на фарс.
В представленном Зандановой договоре на месте подписи покойного директора АООТ «Северное» Фролова на деле стоит подпись совсем другого лица. Более того, в суд приходит главный инженер предприятия Сергей Борисов и признает, что это он подписал «бумажку».
– Занданова ко мне подошла в двухтысячных годах, когда я уже не работал там, попросила: «Подпиши, ты же там работал». Эти бланки тогда в каждом туалете валялись, – простодушно пояснил суду инженер Борисов. – Я ей сказал, это не будет силы иметь. Она же там не работала. Получить квартиру мог только ее муж, но не она. Ну, я и подписал.
Но на его показания суд почему-то смотрит сквозь пальцы.
Адвокат Бельковых и Щукиной Елена Колесникова заявляет в полицию, добиваясь возбуждения уголовного дела о подделке. Просит участкового пройти в соседнее здание, где располагается суд, чтобы изъять подделанный документ для экспертизы.
Но, видимо, сказывается влияние на полицию экс-прокурора Гармаева, представляющего Занданову. Иначе происходящее не объяснить. В полиции Колесниковой заявляют: «Не учите нас работать». И поясняют, что оригинал договора запрошен. Правда, не там, где он есть – на расстоянии десятиминутной прогулки, а лично у Зандановой, проживающей в Муйском районе. Далее, не дожидаясь ответа на свой запрос, полиция закрыла проверку и отказала в возбуждении уголовного дела. Промолчала на запросы и районная прокуратура – вотчина юриста Гармаева.
С трудом, но Колесникова добилась в суде экспертизы подписи под договором.
Она подтвердила то, о чем уже заявил Борисов, – в договоре приватизации подпись не директора Фролова и основное доказательство Зандановой – поддельное.
Кроме договора приватизации, фальшивым оказался и предоставленный Зандановой акт комиссионного решения о передаче жилья в безвозмездную собственность. По нему в суд пришел сам председатель комиссии, выделявшей жилье сотрудникам АООТ «Северное», Геннадий Низовцев. Он заявил, что Занданова в двухтысячных годах просила его подписать акт, но он отказался, и его подпись в акте подделана.
Однако и на эти показания адвокат противника с легкостью заявляет очередную ложь. Якобы «свидетель стар и у него плохая память от сахарного диабета». Проверить диагноз, как и прочие слова Гармаева, суд вновь не удосужился.
Принятому в итоге решению суда дивился весь поселок Майский. Как Занданова, 20 лет назад продавшая квартиру, могла выиграть суд на двух подделках, обсуждалось в каждом втором доме.
Признаки есть, состава нет
Получив экспертизу, опровергающую подлинность договора, адвокат Колесникова повторно обращается в полицию. Указывает, что есть экспертиза и свидетели.
На это участковый Цыбиков письменно отвечает: «В действиях Зандановой действительно усматриваются признаки мошенничества». И отказывает в возбуждении уголовного дела… «ввиду отсутствия состава преступления».
На этом живописном фоне 30 октября Верховный суд Бурятии в очередной раз оставляет в силе решение, основанное на бумагах, действительность которых опровергли все, кто жив.
Прокомментировать ситуацию мы попросили самого бывшего прокурора Сергея Гармаева. В судах он откровенно врал – как минимум о том, что Бельков умер, а Низовцев не в себе от сахарного диабета. Однако на все вопросы адвокат лишь заявил: «Вопрос отклоняется». Судя по всему, безнаказанный экс-прокурор ощущает себя уже не адвокатом, а полноправным вершителем судеб.
Пытаясь понять основания отказа в возбуждении уголовного дела, когда у заявителей есть все доказательства, мы обратились и в МВД Бурятии.
Нас просветили, что десять месяцев назад оригинал поддельного договора был запрошен у Зандановой. А также «была назначена «технико-криминалистическая экспертиза». Что исследовала экспертиза, если оригинал договора до сих пор находится в судебном деле? И что же она показала? И, наконец, почему, при наличии всех опровержений и «усматривающихся признаков мошенничества», дело до сих пор не возбуждено? Ни на один из этих вопросов в МВД ответить не смогли.
Подделки стали нормой
Данное дело очень наглядно демонстрирует бесправие человека в системе, где у него нет прокурорского опыта и знакомых в суде. Чаще всего суды не принимают доказательства, если в их подлинности есть сомнения. Но так бывает не всегда. И если суд решил верить сомнительной бумаге, то изъять ее из числа доказательств поможет только уголовное дело по факту подделки.
На самом деле, поддельные документы – одно из самых часто встречающихся в практике любого юриста нарушений. Подделывают российские умельцы буквально все – начиная от договоров и актов и заканчивая доверенностями и счетами. И эта порочная практика не прекратится никогда. Поскольку подделку документов полиция Бурятии за преступление не считает, при возможности отмахиваясь от факта.
Это хорошо иллюстрирует статистика. В среднем за год в Бурятии возбуждается меньше двухсот уголовных дел по статье «Подделка, изготовление или сбыт поддельных документов, государственных наград, штампов, печатей, бланков». Меньше 200 дел на всю республику с миллионным населением. Похороненные в отказных материалах заявления о подделках в полиции и вовсе не считают.
И пока документ сомнительного происхождения может легко приниматься в суде, пока полиция вместо уголовного дела может написать отписку, для простого человека надежды на родное правосудие не остается никакой. По словам Елены Колесниковой, если ей не удастся добиться возбуждения уголовного дела в ближайшее время, спасать Оксану Щукину от бездомности ей останется только в Европейском суде по правам человека.
Елена Буерачная, «Номер один».
Беззаконие из прошлого
Напомним, еще 30 лет назад в российском праве в принципе не существовало понятия права собственности на жилье. Его зачатки появились в 1993 году, после смены власти и принятия новой Конституции. Но как оформлять это право, законодатель еще долго не мог придумать. И в девяностые годы был довольно долгий период полного бардака в вопросе. Одно время не существовало даже понятия «договор купли-продажи», потом еще несколько лет договоры такие были, но нигде не регистрировались, и страна переживала бум мошеннических сделок с жильем. Порядок в отрасль пришел только после появления и «устаканивания» государственной регистрации сделок с недвижимостью.
Но эта история начиналась как раз в самый расцвет беззакония на рынке имущества.
В 1996 году Юрий Бельков купил у своей односельчанки и подруги Дарьи Зандановой квартиру в двухквартирном доме на земле. Квартира принадлежала АООТ «Северное», где работал муж Зандановой. За жилье в поселке Майский Курумканского района Бельковы заплатили девять тысяч рублей.
Согласно действовавшим нормам переход права собственности подтверждался тогда примитивной выпиской из похозяйственной книги, которую вели в администрации. Факт пользования фиксировался также лицевыми счетами энергосбыта.
Купив квартиру и уплатив девять тысяч рублей, Бельковы прожили в ней 17 лет. В 2013 году, после смерти родителей, их сын Николай Бельков продал квартиру землячке Оксане Щукиной. Она зарегистрировала в Росреестре свидетельство о праве собственности и «стала жить-поживать».
Но спустя два года спокойная жизнь Оксаны Щукиной закончилась. Неизвестно откуда на горизонте появилась прежняя, 20-летней давности, владелица квартиры Дарья Занданова. Женщина заявила, что она единственный собственник жилья. И предъявила иск к администрации поселка о том, что выписка из похозяйственной книги Бельковым выдана незаконно, а Щукина проживает в «ее» квартире по ошибке. В подтверждение своих слов Занданова предоставляет лишь ксерокопию договора приватизации, которого раньше никто не видел.
Безнаказанное лжесвидетельство
Рассмотрев выписку и лицевые счета, Баргузинский районный суд отказал в удовлетворении нахального иска. Судья пришел к логичному выводу: после продажи квартиры и отъезда Зандановой покупатели квартиры действовали добросовестно, прожили в ней 17 лет, платили по счетам, ремонтировали и улучшали дом, оформили право собственности. А ксерокопия договора не является правоустанавливающим документом. Суд отказал Зандановой. Но на этом решении все только начинается.
Как опытный факир, госпожа Занданова вынимает откуда-то новый документ – «Акт комиссионного решения о передаче жилья в безвозмездную собственность» – и идет обжаловать решение.
В суде юрист Зандановой, имеющий за плечами 20 лет работы в прокуратуре, беззастенчиво лжет о том, что «Бельков умер», чтобы выкинуть из дела важных свидетелей:
– Бельков умер, его супруга умерла, их сын Бельков Николай Юрьевич тоже умер в конце 2013 года.
Опираясь на лжесвидетельство юриста-прокурора, Верховный суд Бурятии пересматривает дело без участия продавцов квартиры. И принимает новое решение – удовлетворить требования Зандановой в полном объеме. Основывается решение на ксерокопии.
О том, что ее муж «умер» три года назад, Светлана Белькова узнает из решения суда, получив его с опозданием по почте. В шоке от того, что Николая «похоронили», идет в кассационную инстанцию – доказывать, что супруг, важное для дела «третье лицо», жив, а Занданова апеллирует подделками. И только там впервые юрист Белькова, продававшего дом Щукиной, истребует оригинал договора приватизации – ведь в основу предыдущего решения суда легла его копия.
В ход пошли подделки
Дальнейшее развитие истории больше похоже на фарс.
В представленном Зандановой договоре на месте подписи покойного директора АООТ «Северное» Фролова на деле стоит подпись совсем другого лица. Более того, в суд приходит главный инженер предприятия Сергей Борисов и признает, что это он подписал «бумажку».
– Занданова ко мне подошла в двухтысячных годах, когда я уже не работал там, попросила: «Подпиши, ты же там работал». Эти бланки тогда в каждом туалете валялись, – простодушно пояснил суду инженер Борисов. – Я ей сказал, это не будет силы иметь. Она же там не работала. Получить квартиру мог только ее муж, но не она. Ну, я и подписал.
Но на его показания суд почему-то смотрит сквозь пальцы.
Адвокат Бельковых и Щукиной Елена Колесникова заявляет в полицию, добиваясь возбуждения уголовного дела о подделке. Просит участкового пройти в соседнее здание, где располагается суд, чтобы изъять подделанный документ для экспертизы.
Но, видимо, сказывается влияние на полицию экс-прокурора Гармаева, представляющего Занданову. Иначе происходящее не объяснить. В полиции Колесниковой заявляют: «Не учите нас работать». И поясняют, что оригинал договора запрошен. Правда, не там, где он есть – на расстоянии десятиминутной прогулки, а лично у Зандановой, проживающей в Муйском районе. Далее, не дожидаясь ответа на свой запрос, полиция закрыла проверку и отказала в возбуждении уголовного дела. Промолчала на запросы и районная прокуратура – вотчина юриста Гармаева.
С трудом, но Колесникова добилась в суде экспертизы подписи под договором.
Она подтвердила то, о чем уже заявил Борисов, – в договоре приватизации подпись не директора Фролова и основное доказательство Зандановой – поддельное.
Кроме договора приватизации, фальшивым оказался и предоставленный Зандановой акт комиссионного решения о передаче жилья в безвозмездную собственность. По нему в суд пришел сам председатель комиссии, выделявшей жилье сотрудникам АООТ «Северное», Геннадий Низовцев. Он заявил, что Занданова в двухтысячных годах просила его подписать акт, но он отказался, и его подпись в акте подделана.
Однако и на эти показания адвокат противника с легкостью заявляет очередную ложь. Якобы «свидетель стар и у него плохая память от сахарного диабета». Проверить диагноз, как и прочие слова Гармаева, суд вновь не удосужился.
Принятому в итоге решению суда дивился весь поселок Майский. Как Занданова, 20 лет назад продавшая квартиру, могла выиграть суд на двух подделках, обсуждалось в каждом втором доме.
Признаки есть, состава нет
Получив экспертизу, опровергающую подлинность договора, адвокат Колесникова повторно обращается в полицию. Указывает, что есть экспертиза и свидетели.
На это участковый Цыбиков письменно отвечает: «В действиях Зандановой действительно усматриваются признаки мошенничества». И отказывает в возбуждении уголовного дела… «ввиду отсутствия состава преступления».
На этом живописном фоне 30 октября Верховный суд Бурятии в очередной раз оставляет в силе решение, основанное на бумагах, действительность которых опровергли все, кто жив.
Прокомментировать ситуацию мы попросили самого бывшего прокурора Сергея Гармаева. В судах он откровенно врал – как минимум о том, что Бельков умер, а Низовцев не в себе от сахарного диабета. Однако на все вопросы адвокат лишь заявил: «Вопрос отклоняется». Судя по всему, безнаказанный экс-прокурор ощущает себя уже не адвокатом, а полноправным вершителем судеб.
Пытаясь понять основания отказа в возбуждении уголовного дела, когда у заявителей есть все доказательства, мы обратились и в МВД Бурятии.
Нас просветили, что десять месяцев назад оригинал поддельного договора был запрошен у Зандановой. А также «была назначена «технико-криминалистическая экспертиза». Что исследовала экспертиза, если оригинал договора до сих пор находится в судебном деле? И что же она показала? И, наконец, почему, при наличии всех опровержений и «усматривающихся признаков мошенничества», дело до сих пор не возбуждено? Ни на один из этих вопросов в МВД ответить не смогли.
Подделки стали нормой
Данное дело очень наглядно демонстрирует бесправие человека в системе, где у него нет прокурорского опыта и знакомых в суде. Чаще всего суды не принимают доказательства, если в их подлинности есть сомнения. Но так бывает не всегда. И если суд решил верить сомнительной бумаге, то изъять ее из числа доказательств поможет только уголовное дело по факту подделки.
На самом деле, поддельные документы – одно из самых часто встречающихся в практике любого юриста нарушений. Подделывают российские умельцы буквально все – начиная от договоров и актов и заканчивая доверенностями и счетами. И эта порочная практика не прекратится никогда. Поскольку подделку документов полиция Бурятии за преступление не считает, при возможности отмахиваясь от факта.
Это хорошо иллюстрирует статистика. В среднем за год в Бурятии возбуждается меньше двухсот уголовных дел по статье «Подделка, изготовление или сбыт поддельных документов, государственных наград, штампов, печатей, бланков». Меньше 200 дел на всю республику с миллионным населением. Похороненные в отказных материалах заявления о подделках в полиции и вовсе не считают.
И пока документ сомнительного происхождения может легко приниматься в суде, пока полиция вместо уголовного дела может написать отписку, для простого человека надежды на родное правосудие не остается никакой. По словам Елены Колесниковой, если ей не удастся добиться возбуждения уголовного дела в ближайшее время, спасать Оксану Щукину от бездомности ей останется только в Европейском суде по правам человека.
Елена Буерачная, «Номер один».
