Людям из рухнувшего дома нечего есть
В среду из дома N7 по ул. Кирзаводская выселили жильцов первого подъезда — 6 детей и 26 взрослых. На очереди еще 39 человек. Квартиры с личными имуществом несчастных улан-удэнцев опечатали, а к дому приставили сотрудников из вневедомственной охраны — чтобы ничего не пропало. Одних расселили в бараки или, как красиво указано в документах, — в резервный жилой фонд, других направили на временное жилье в гостиницу "Одон". Что будет с домом, у которого просели плиты перекрытия между подвалом и первым этажом, а стены дали трещину, беспокоит сейчас всех — и самих жильцов дома, ведь людям пойти больше некуда, и чиновников, на головы которых свалилось сразу столько вынужденных переселенцев.
В гостинице "Одон" живет сейчас 20 человек. Людям сказали взять с собой только самые необходимые вещи и документы. И ждать.
— Я в "Одоне" провела одну ночь, — рассказывает Елена Янькова. — Утром зашла в буфет, а там такие цены! Где нам питаться? В гостинице ведь не предусмотрено место, чтобы готовить: ни плиты, ни холодильника нет. А вы понимаете, мы — люди с такими доходами, что на всем нужно экономить. Я работаю в детском саду, зарабатываю всего две тысячи рублей и позволить себе кушать где-то в буфете или столовой не могу. Даже боюсь подумать о том, что будет завтра.
Пенсионеры Комаринские переехали в гостиницу в тот же день, когда стало известно о ЧП.
— Мы с собой даже толком ничего не успели взять — документы, кипятильник и маленький телевизор. Вот и все. У нас в комнате здесь нет ни ванны, ни туалета. А ведь дедушка мой на инвалидности. Мы, переселенцы, здесь все как-то ближе стали. Помогаем друг другу. Кто-то где-то картошечку сварит, мы чай заварим. Так и живем, — рассказывает Феодосия Евлампиевна.
— Сколько здесь проживем — неизвестно. Одни говорят неделю, другие — две. А квартиру нашу жалко. Мы с бабушкой в том доме с самого начала с 1963 года живем и, что возмущает больше всего, за это время капремонт здания так и не был ни разу проведен. Вот многие сейчас и остались без квартир. А, а теперь куда нас? — сетует Виктор Павлович.
У людей, попавших в эту ситуацию, только один вопрос — что будет завтра, где они будут жить. Салов Николай Владимирович, участник-ликвидатор аварии на Чернобольской АС, растит и воспитывает двух дочерей один — его супруга умерла семь лет назад. Пенсию получает небольшую — всего три тысячи сто рублей, поэтому сейчас все надежды на другое жилье возлагает на государство.
— Мне дали одноместную комнату и двухместную комнату дали для моих дочерей. Мы когда собирались, я зачем-то взял мешок муки, дома-то я всегда хлеб сам пек, а теперь мука в углу стоит. Пока живем, здесь питаемся, как говорится, сухим пайком. Скоро девочки должны из школы подойти, скажут: "Папа, что на ужин?", а я им опять бутерброды и консервы. Страшно это. Нам бы на всех пострадальцев хоть бы на время плитку выделили, и то легче, — надеется Николай Салов.
Вопрос о расселении семидесяти улан-удэнцев в настоящее время решается. Городские власти разводят руками: дом-то совсем не старый — всего сорок лет и в таком состоянии. Страдают, как всегда, люди.
— Я в "Одоне" провела одну ночь, — рассказывает Елена Янькова. — Утром зашла в буфет, а там такие цены! Где нам питаться? В гостинице ведь не предусмотрено место, чтобы готовить: ни плиты, ни холодильника нет. А вы понимаете, мы — люди с такими доходами, что на всем нужно экономить. Я работаю в детском саду, зарабатываю всего две тысячи рублей и позволить себе кушать где-то в буфете или столовой не могу. Даже боюсь подумать о том, что будет завтра.
Пенсионеры Комаринские переехали в гостиницу в тот же день, когда стало известно о ЧП.
— Мы с собой даже толком ничего не успели взять — документы, кипятильник и маленький телевизор. Вот и все. У нас в комнате здесь нет ни ванны, ни туалета. А ведь дедушка мой на инвалидности. Мы, переселенцы, здесь все как-то ближе стали. Помогаем друг другу. Кто-то где-то картошечку сварит, мы чай заварим. Так и живем, — рассказывает Феодосия Евлампиевна.
— Сколько здесь проживем — неизвестно. Одни говорят неделю, другие — две. А квартиру нашу жалко. Мы с бабушкой в том доме с самого начала с 1963 года живем и, что возмущает больше всего, за это время капремонт здания так и не был ни разу проведен. Вот многие сейчас и остались без квартир. А, а теперь куда нас? — сетует Виктор Павлович.
У людей, попавших в эту ситуацию, только один вопрос — что будет завтра, где они будут жить. Салов Николай Владимирович, участник-ликвидатор аварии на Чернобольской АС, растит и воспитывает двух дочерей один — его супруга умерла семь лет назад. Пенсию получает небольшую — всего три тысячи сто рублей, поэтому сейчас все надежды на другое жилье возлагает на государство.
— Мне дали одноместную комнату и двухместную комнату дали для моих дочерей. Мы когда собирались, я зачем-то взял мешок муки, дома-то я всегда хлеб сам пек, а теперь мука в углу стоит. Пока живем, здесь питаемся, как говорится, сухим пайком. Скоро девочки должны из школы подойти, скажут: "Папа, что на ужин?", а я им опять бутерброды и консервы. Страшно это. Нам бы на всех пострадальцев хоть бы на время плитку выделили, и то легче, — надеется Николай Салов.
Вопрос о расселении семидесяти улан-удэнцев в настоящее время решается. Городские власти разводят руками: дом-то совсем не старый — всего сорок лет и в таком состоянии. Страдают, как всегда, люди.
