Тайны закулисья
Сочинить пространство
Первым делом заглянем к главному художнику Вадиму Бройко. В его багаже около двухсот спектаклей, работа с разными режиссерами, множество званий, а недавно он стал дипломантом V Всероссийского фестиваля-конкурса "Хрустальная роза" им. В. Розова.
— Спектакль сочиняется, как сочиняются стихи и проза. Если просто идти по тексту, то ничего не получится, говорит Вадим Михайлович. — Кроме того, каждый спектакль — это, как сказал Марк Розовский, единение индивидуальностей. Я должен, исходя из режиссерских желаний, сочинить пространство спектакля. Сначала в виде эскиза, затем — чернового макета в масштабе 1:20, потом создается чистовой макет, и начинается производство. В результате должна появиться пластика пространства, переходящая в пластику мизансцены.
Мне дорог в этом плане до бесконечности спектакль "Маленькие трагедии". Крышка гроба на сцене играла роль и кровати, и стола — символ был максимально использован. Для создания нужного эффекта необходимо взаимодействие всех служб сцены. В спектакле "На дне" есть очень сильная сцена смерти Анны. Когда она умирает, то штанкеты, на которых лежит актриса, поднимают вверх. Если монтировщики слишком быстро ее поднимут или осветители немного опоздают, то чуда не случится. Зритель не увидит, как душа улетает вверх. Но если все идет как надо, то у меня самого каждый раз мурашки бегут.
Вообще, надо сказать, спектакль рождается большим физическим трудом всех служб.
Падающее небо
В бутафорском цехе шумно: здесь пилят, сверлят и строгают. Gадача бутафора — получив от художника эскизы, сделать с помощью фанеры, досок, жести, красок и других материалов вещи, неотличимые от настоящих.
— Буквально из подножного материала делаем все, — смеется завцехом Григорий Дибров. — Телефоны, например, из дерева. Вот это будут часы в "Горе от ума". Они сделаны из фанеры, потом придадим им вид красного дерева.
В работе приходится не только создавать вещи с нуля, но и ремонтировать их (например, шпаги) или поддерживать иллюзию старости предметов.
— Это старый холодильник, и я должен его поддерживать в никуда не годном виде, — показывает Григорий Александрович предмет обстановки из восстанавливаемого спектакля "Эти свободные бабочки".
Григорий Дибров работает вместе со своей дочерью Илоной. В творческом дуэте за ним роль инженера, а дочь применяет навыки художника-дизайнера. Результат, как говориться, налицо. Ведь мало уметь создать вещи по эскизу художника, необходимо рассчитать все так, чтобы они были легкие, прочные и долговечные.
— На эскизе была нарисована плита так, что если бы ее делать точно по задумке, то она весила бы сто тонн. — рассказывает Григорий Дибров. — Самое сложное в нашей работе, кроме нехватки материалов, — это споры с художником. В "Горе от ума" планируется прекрасная люстра на сто ламп на сцене: пять метров в высоту и три — в диаметре. При этом должна быть прочной, легкой и безопасной. Если для подвесок использовать оргстекло, то никаких денег не хватит, так что роль хрусталя выполняет жесть.
На вопрос, что привело его в эту профессию, Григорий Дибров ответил просто:
— Здесь я вижу конкретный результат своего труда. Что самое интересное? Да все интересно. Сложно и интересно, иногда такие решения приходят... Тут надо изобретателем-рационализатором работать.
Действительно, потрудиться не только руками приходится часто: нужно, чтобы на сцене драгоценные каменья ярко сверкали в ларце, перстень сказочной Царь-девицы переливался невиданными цветами и даже чтобы падало небо.
— Я раньше был летчиком-испытателем, привык решения принимать быстро. И, как правило, самое первое решение оказывается верным. Когда думал, как сделать, чтобы в спектакле упало небо, как первая мысль ударила в голову, так самой верной и оказалось. А вообще, я раньше и не подозревал, что могу что-то такое создавать...
Химия, сосиски и охапки цветов
Вся изготовленная бутафория перекочевывает впоследствии в реквизиторский цех. Назвать его складом язык не поворачивается. Это скорее похоже на хранилище разных чудес. Конечно, вблизи иллюзия чуда рассеивается, однако тем сильнее начинаешь удивляться тому, как веришь в подлинность всего этого во время действа. Короны, сундуки, шпаги, матрасы, посуда, пистолеты, подсвечники... Все спектакли в прямом смысле разложены по полочкам. Нельзя спутать или забыть какую-то деталь.
— Когда я только пришла работать, бывало, что забывала чтото приготовить для спектакля, — рассказывает зав. реквизиторским цехом Елена Брянская. — Актеры потом говорили, что это испортило им сцену. А сейчас у меня все спектакли в голове, могу без выписки каждый подготовить.
А ведь еще бывают гастроли, когда нужно каждую деталь собрать и в целости и сохранности привезти домой. Так что самым важным качеством для этой профессии, кроме ответственности и аккуратности, Елена считает хорошую память.
— Вот, например, для "Слишком женатого таксиста" каждый раз нужна свежая газета. Между прочим, актер ее ест по настоящему, не думайте, что мы чем-то ее заменяем.
Кстати о еде. Если по ходу спектакля предполагается трапеза — не сомневайтесь, актеры будут есть настоящую пищу, хотя перед ними и будет стоять блюдо с поролоновыми яблоками и гусь из папье- маше.
— Вот видите, здесь на блюде с "жареной курицей" есть специальное углубление. Отвариваем сосиску, кладем ее сюда - - и как будто бы актер ест курицу, — рассказывает Елена. — Вместо вин наливаем чай, вместо шампанского — газировку.
Если же нужно, чтобы блюда выглядели дымящимися, только что с плиты, реквизиторы вспоминают химию: перекись плюс марганцовка перед самым выносом на сцену — и еда исходит свежим паром. Этот же фокус подходит для сцены колдовства в сказках.
Сказочные спектакли вообще отличаются хитроумной бутафорией. Так, бутафоры поставили самобегающие ведра из сказки про Емелю на игрушечные машинки, и реквизиторы управляют ими изза кулис. Ну а выглядит все так, будто и впрямь ведра ожили.
— У нас много что есть, — показывает свое ведомство наша собеседница. — Подсвечники, посуда, цветы, аккордеон, очки, бижутерия. Что-то покупаем, что-то люди приносят, когда мы даем объявление, что нужна какая-то старая вещь. Многое делают бутафоры. Есть у нас и оружие, даже настоящее, конечно, удалено все, чтобы оно не было опасным.
В общем, в реквизиторском цехе найдется при желании практически все.
Чтобы ус не отклеился
Гримерно-постижерный цех в русском драматическом по нынешним меркам явление удивительное. Вообще, не каждый театр может похвастаться собственным производством париков, усов и бород, да еще и только из натурального волоса. Завцехом Евгения Михайловна Трунова занимается этим уже 25 лет.
— Работа очень кропотливая. Этот труд учит терпению. Мне в жизни не хватало именно терпения, потому и выбрала эту профессию, — говорит Евгения Михайловна.
Искусству создания париков обычно учатся прямо по ходу дела: специальное учебное заведение в стране всего одно. И сейчас у Евгении Михайловны уже есть свои ученицы. Нужны навыки не только изготовления собственно шевелюр, но и парикмахерскостилистические.
Парики изначально делаются под конкретную прическу. Используется только натуральный волос, не только из-за невозможности достать моноволокно, но, и это главное, чтобы и косы, и усы-бороды, выглядели настоящими. Искусственные парики используются очень редко и появляются на сцене на считанные минуты.
Хороший парик изготавливается месяца полтора-два, а кроме того, нужно готовить артистов к спектаклям и ремонтировать уже имеющиеся. Уход нужен постоянно — то "нарастить" волосы в поредевшей бороде, то "полечить" специальными средствами рыжие кудри. Как рассказала мастер, сейчас во всей стране проблема со специальными материалами. Трудно найти ткани — газ и тюль - - для основы, попадаются некачественные. Негде купить или заказать специальные щипцы для завивки. Те, что она использует в работе (железные, гревшиеся во время разговора на плитке), ей самой достались по наследству от наставницы и коллеги. Не достать специального сандарачного клея, который раньше был благодаря поставкам из Африки сандарачного дерева. Было так, что использовали даже БФ, а теперь в работе канифольный, но он обжигает кожу лица.
Каждый парик — это кропотливый труд. Сначала сплетется особая косичка из волосков, затем крепится к основе. Никаких машин — в работе лишь специальный крючок. Но Евгения Михайловна считает, что ее профессия очень интересная и творческая. Мало получить эскиз от художника, над париком приходится думать вместе с актером, которому нужно найти образ, а это получается не сразу.
— Иногда актеру нужна последняя деталь, чтобы войти в образ. Такой может оказаться и парик. Я испытываю огромную радость, когда вижу, что актер нашел необходимую деталь. И ведь надо, чтобы волосы не мешали, не заставляли волноваться: а вдруг ус отклеится? Лучшая похвала для гримера, — рассказывает Евгения Михайловна, — это слова "так естественно, что даже ничего и не заметно". Значит, работа сделана очень хорошо.
Гороховый "жемчуг"
Девять тысяч костюмов хранится в русском драматическом. Цифра с трудом укладывается в голове. Заведует костюмерным цехом Лидия Примакова. В ГРДТ она уже 25 лет и улыбается: "Да я здесь каждый шнурок, каждую пуговицу знаю!" Каждый наряд создается в цехе для конкретного спектакля и затем бережно хранится на складе: может понадобиться ткань определенной фактуры. Только отсутствие площадей заставляет списывать их, но и тогда они не пропадают, а идут в подарок сельским клубам.
Театральным портным, как оказалось, мало иметь только хорошие навыки пошива (а костюм создается всего за три дня), но нужно знать особенности кроя разных эпох, а еще обладать недюжинной смелостью.
— Приходят выпускники училищ, — рассказывает заведующая цехом, — посмотрят на наши платья и пугаются: "Мы так шить не сможем". А хотелось бы, чтобы и молодые приходили работать.
Но все же в этой профессии, как и в любой другой, без опыта никуда. Умения плюс фантазия — вот залог успеха костюма. Театральная одежда отличается от повседневной тем, что должна смотреться издалека, поэтому вблизи, говорит мастер, некоторые детали могут показаться вульгарными. Но все же самые красивые костюмы для исторических спектаклей очаровывают и вблизи. Лидия Николаевна демонстрирует платье для "Марии Стюарт": просто бархат не давал нужного эффекта, для придания роскоши добавили парчу. А когда ставили "Смуту", вспоминает она, то парчу для боярских костюмов еще вручную расписывали и расшивали. Кстати о вышивке. Было время, что в качестве жемчуга использовали фасоль и горох.
— Бывает, что и дома только и думаешь, как сделать то или иное платье, — делится Лидия Николаевна. — Можно из ничего сделать шикарный костюм, — рассказывает Лидия Николаевна. - - Получив эскизы, нужно решить, какие ткани покупать, чтобы достигнуть нужного эффекта. Иногда самая дешевая ткань может смотреться потрясающе, а бывает, что и самый лучший бархат теряется на сцене. Актер сразу не видит себя в эскизе, случается, что только незадолго до премьеры приходит нужный образ. Нужно успеть все сделать, ведь мы работаем для актера. Срывов еще никогда не бывало.
Закулисная жизнь в театре идет своим чередом. Режиссер и актеры всегда уверены, что все службы сработают слаженно, и каждый спектакль пройдет на отлично. Зритель может и не заметить труда всех цехов, а значит, их работа удалась — люди поверили в магию искусства.