24.09.2016 в 10:30

Он был мне как брат: обычный парень из Улан-Удэ полжизни провел за решеткой из-за своей гордости

Новая история от бывшего улан-удэнского опера
A- A+
Он был мне как брат: обычный парень из Улан-Удэ полжизни провел за решеткой из-за своей гордости
Мое далекое детство прошло в доме, который, по странному стечению обстоятельств, назывался двухквартирным, хотя было в нем всего две небольших комнатенки да общая кухня. На ней большую часть времени проводили все обитатели дома – две наши матери, мой друг и ближайший сосед по имени Адька, его отец дядя Дементий и я – всех пятеро. 

По улицам еще не ходили трамваи, да и автобусы, этакие жестяные коробки, переделанные из грузовых ЗИС-5, с надрывным гулом передвигались по городу без всякого намека на расписание, а о телевидении люди вообще не имели никакого представления.

Адька,  или Адам, который  очень стеснялся своего полного имени, был поздним ребенком в семье. Дядя Дементий женился, успев предварительно оттрубить свой червонец на северах, и оттого казался нам глубоким стариком, лет этак шестидесяти. О своей той, прошлой, жизни он никогда не говорил. Тогда вообще все старались знать обо всем как можно меньше. Даже поговорка была «меньше знаешь – спокойнее спишь!»

Адька его любил и, наверное, побаивался. Но я никогда не видел, чтобы дядя Дементий повысил голос на своих или дал Адьке подзатыльник.

Он был старше меня. Это сейчас, по прошествии стольких лет, разница в три-четыре года, а то и больше, перестает ощущаться, а тогда он казался мне вполне взрослым человеком. Да и общался он со мной, как с ребенком. По утрам при встрече возле умывальника на кухне он давал мне щелбана – тихонько щелкал по кончику носа. Это случалось и в школе, где мы учились, он в десятом, я в шестом. 

 Я ловил на себе любопытные взгляды однокашников и, улыбаясь, объяснял: «Это мой братила». Наверное,  все так и думали. 
 
А когда я начал втихаря покуривать, он ладошкой отколотил меня по губам достаточно сильно, чем навсегда отучил собирать на тротуарах «бычки» и на долгие годы – от привычки «смолить» по случаю и без случая.

В тот день мы гоняли с ребятами конское «яблоко» на замерзшей реке. О хоккее с шайбой тогда еще не слышали, а вот играть на катке в хоккей с мячом любили не только парни, но и девушки. В городе имелись даже женские команды «Буревестник» и «Спартак», которые соперничали между собой, собирая на катке по вечерам толпы зрителей. Горел яркий свет, играла музыка, было весело и празднично. Я с удовольствием ходил на эти матчи, а после их окончания привязывал веревками к валенкам «снегурки» с обрубленными спереди на полозьях завитками, чтобы можно скользить, отталкиваясь носком конька ото льда, и вместе с другими пацанами гонял на них по ледяному полю.
 
Я поднимался на крыльцо в самом лучшем расположении духа, когда дверь дома распахнулась, и два милиционера вывели Адьку, заломив ему руки за спину. За ними шла тетя Леля, Адькина мать. А потом тетя Леля сидела в комнате на табурете, обессиленно сложив на коленях руки, и даже не обращала внимания на то, как двое в штатском роются в комоде, переворачивают на койках матрацы и пытаются разобрать патефон, которым дядя Дементий был награжден еще до войны за участие во Всесоюзной выставке. Он был стахановцем и ударником труда, чем очень гордился, несмотря на все тяготы и невзгоды, свалившиеся на его голову.

Я смотрел из кухни на происходящее в приоткрытую дверь, до тех пор пока щель не заслонила спина моей матери. Ее позвали быть понятой при обыске, и она потом до самых последних своих дней переживала за то, что принимала участие в этом постыдном для себя деле, словно тем самым совершала предательство по отношению к нашим ближайшим соседям, да что там соседям! – родным нашей семье людям.

Дементия дома не было, он убежал в милицию сразу, как только увели Адьку, и домой вернулся ближе к ночи, черный и весь поникший.

Следствие велось долго. Стало известно, что Адька с кем-то вдвоем снял с пьяного мужика часы. Пока велось следствие, в школе чуть ли не ежедневно проходили собрания. Сначала в старших классах, на которых классные заводилы «гневно клеймили» и «искренне выражали»... Собирали родителей, сначала по классам, потом на общешкольное собрание. 

Адьке дали пятнадцать лет лишения свободы «без поражения в правах». Так было написано в приговоре, который показала нам с матерью тетя Леля, мать была на суде и о сроке знала. На меня же приговор подействовал так, что перехватило дыхание от неожиданности. В приговоре также указывалось, что квалифицирующим признаком явилось «совершение преступления по предварительному сговору группой лиц».

 Сейчас трудно представить, что пацану в шестнадцать с небольшим лет за снятые с пьяного часы могут  вломить такой срок. Теперь малолеткам и за убийство больше десяти не дают. А тогда ломали сроки такие, что мало не покажется... Что было, то было! 
 
Адьку я не оправдывал. Просто не мог понять, как он решился на такое преступление. Подраться – это в порядке вещей. Но при строгом соблюдении определенных правил: драться «до первой краски»… «лежачего не бьют»… Для ребятни того времени существовал свой кодекс чести. Со временем до меня начало, наконец, доходить, что Адька, прожив в крайней бедности все свои годы, просто позарился на блестящую безделушку, которая, по большому счету, ему была не нужна, видимо, просто хотелось хоть в чем-то не уступать тем, с кем он постоянно общался. У него, я хорошо это помню, кроме заштопанной курточки, одной или двух рубашек да брюк, которые он через день гладил сквозь намыленную тряпку, чтобы складки держались дольше, другой одежды для выхода на люди не было. Но все равно это был не повод.  

Тяжело было видеть дядю Дементия, когда вместе с тетей Лелей и моей матерью они вернулись домой после вынесения приговора. Он с трудом зашел в дом, начал раздеваться, но смог снять только один рукав, и сел так у стола, наклонив вниз голову. Он молчал и только всхлипывал, дергаясь при этом всем телом, и никак не мог остановиться. А потом он вообще перестал появляться на кухне, все больше сидел в комнате у окна и молча смотрел на улицу, словно ждал...

Прожил он после этого совсем недолго, меньше года. У него нашли рак. Перед смертью он как-то быстро весь высох и только тихо стонал. Тетя Леля время от времени выскакивала на кухню, прятала лицо в передник, сдерживая рыдания, затем сгоняла с лица следы отчаяния и уходила опять в комнату. Как-то раз она шепнула матери: «Говорит, боли сильные. Боюсь, говорит, затаскают тебя, а так бы руки на себя наложил...»

Он умер, когда мы с парнями сидели на завалинке дома. Я брякал на гитаре, купленной недавно  на первые заработанные  мною в летние каникулы деньги. Когда я зашел в дом, он уже лежал обмытый в комнате на доске, положенной между двух табуреток.  Мать сказала:
– Зайди, попрощайся с дядей Дементием.

Но я лишь заглянул в комнату, а заходить не стал. Побоялся.

Случившееся с Адькой предопределило и мою дальнейшую судьбу. «За что такой срок?!

 Можно ли ставить знак равенства между жизнью человека и какой-то вещицей, которая, как говорится, даже в базарный день больше пятерки не стоит?!». Чем больше я об этом рассуждал, тем чаще приходил к выводу, что между законом и жизненными реалиями существует большая дистанция. 
 
Тетя Леля пережила мужа всего на несколько месяцев. Испив в полной мере свою чашу позора и унижения, она тихо скончалась в своей комнате от сердечного недуга. О смерти тети Лели Адьке сообщила моя мать, может быть, написал еще кто-то, та же Матрена. Адька не ответил ни словом. Но мы получили письмо из колонии, где отбывал срок Адька. Там сообщали, что поддерживают стремление моей матери переписываться с ним и тем самым «положительно влиять в сторону его исправления». Вот так, дословно.  В чем Адька должен был исправляться, я при всем своем богатом воображении так и не мог понять.

Письмо долго лежало у нас в комоде, а потом неизвестно куда сгинуло вместе с другой бумажкой, полученной позднее, на официальном бланке. В ней было написано, что Адька – «за грубое нарушение распорядка в местах лишения свободы осужден к дополнительной мере наказания и будет дальнейший срок отбывать в Тобольской тюрьме с особым режимом содержания».

Давно нет в живых моей матери, и сам я уже коротаю время на пенсии, предаваясь то радостным, то тоскливым, как эта история, воспоминаниям.

Как изменилось все за прошедшие годы, даже в мелочах! Думается, только через такие вот мелочи, да еще постоянные болячки можно чувствовать количество прожитых лет.

Нередко вспоминаются годы учебы в специальной милицейской школе. Время тянулось долго, но как это ни покажется странным, прошло очень быстро. По окончании учебы я получил направление на работу в милицию на должность следователя. Однако работал следователем недолго. Не хватало усидчивости. Мне хотелось бегать, искать, раскрывать, а приходилось целыми днями сидеть привязанным к столу, исписывая килограммы бумаги. Поэтому, когда представилась возможность, не задумываясь перевелся на должность оперуполномоченного уголовного розыска и никогда об этом не жалел. 

 Не раз приходилось видеть и слышать, когда вроде бы во имя справедливости творили такое зло, перед которым любая добродетель выглядела всего лишь детской шуточкой.  
 
Об Адьке я никогда не забывал. Иногда в манерах поведения встреченных мною людей виделись мне знакомые черты – та же походка, тот же ироничный взгляд, широкая открытая улыбка. Это не казалось мне странным. Несмотря ни на какие обстоятельства, он оставался для меня родным человеком.

Пришло время, и Адька вышел на свободу, стал жить у тетки Матрены, которая к тому времени переехала из «вдовьего барака» в однокомнатную «хрущобу».  

По заведенному тогда правилу всех освободившихся из заключения направляли для беседы с оперативным работником и участковым. Так попал ко мне на беседу Адька. Я бросился к нему, распахнув руки, но он отстранился, и я понял, что совершил глупость – зачем на людях демонстрировать наши отношения.

Мы говорили недолго. Я спрашивал, он отвечал – спокойно и коротко, словно ничто не связывало нас в той прошлой жизни. Вопрос – ответ, вопрос – ответ.

–  Где будешь жить? 

–  У тетки. 

–  Это где? 

–  Там написано. – Он мотнул головой на паспорт. 

– Ладно, иди, устраивайся на работу. Я потом к тебе зайду. 

Адька равнодушно пожал плечами. В тот же вечер, прихватив с собой бутылку, я отправился к Адьке. Думаю, что он ждал. Дверь открыл сразу же после звонка. Матрены дома не было. Я прошел на кухню, поставил на стол бутылку. А он почему-то поставил на стол только один стакан.

– Ты чего? – спросил я, несколько ошарашенный таким приемом. Он даже не  поглядел в мою сторону.

–  Я с ментами не пью, – сказал он хмуро. 

– Погоди, а я-то тут при чем? Я твое дело не вел, преступления с тобой не совершал… 

–  И я не совершал! Если хочешь знать, я вообще к этому делу не имею никакого отношения! Да что об этом говорить – всю жизнь сломали!

Он рассказал всего в двух словах, но я ему поверил.

Вместе с малознакомым парнем они шли по аллее городского скверика. Из кустов торчали ноги какого-то пьяного. Адька отошел в сторону, чтобы справить малую нужду, а парень решил посмотреть пьяного – вдруг окажется знакомым. О том, что парень снял с пьяного часы, Адька узнал только на следствии. Может быть, ему нужно было в тот момент кричать, возмущаться, что ничего не знал. Он рассказал как есть, но была совершенно противоположная версия. Адька же гордо молчал, считая: не верите – дело ваше. Оказалось, что дело – его, а не наше, и срок мотать пришлось ему, а не кому другому.

От его упертости пострадали многие, прежде всего он сам и его родители. Тех уже нет, и сам он в жизни ничего хорошего не видел. К сорока годам не состоялась семья, не получил образования, специальности. Зековская профессия – «бери больше, кидай дальше» – вряд ли дала ему какое-то счастье в жизни.

Бутылку я оставил на столе, а сам ушел, ведь «насильно мил не будешь». А потом он навсегда ушел из моей жизни. Я так и не знаю, где он потом жил, чем занимался, нашел ли в жизни свое счастье... А память осталась.

Герман Языков
Фото: pixabay.com

Читайте также

Для жителей Бурятии 5 апреля покажут спектакль «Бальжан Хатан»
Будет организована прямая трансляция в Вконтакте
29.03.2024 в 17:49
В Бурятии организацию оштрафовали на 350 тысяч рублей
Причина административного наказания - движение без специального разрешения с превышением допустимых габаритов транспортного средства

29.03.2024 в 16:59
В Бурятии торжественно открыли Байкальскую рыбалку
Турнир собрал 250 команд
29.03.2024 в 16:50
На Казанском вокзале в Москве появилась площадь Строителей БАМ
Она расположена в южной части Казанского вокзала
29.03.2024 в 16:21
Следующая новость
© 2012 — 2024
Редакция газеты GAZETA-N1.RU
Все права защищены.