"Живем как на необитаемом острове"
— Вот на этом месте, на котором мы сейчас стоим, дома были, много домов, — рассказывает жительница крохотной ныне деревеньки Красный Яр Заиграевского района Альбина Полинок. — Здесь вот контора была, там магазины. Это сейчас все уже заросло травой, и кажется, что никогда здесь ничего не было, а раньше здесь жизнь ох как кипела.
Сейчас пустеют многие деревни, процессом этим никого не удивишь. Но в этом селе последние годы происходило что-то вовсе из ряда вон выходящее. Раньше здесь было более двухсот домов, сейчас — всего пять.
Сейчас пустеют многие деревни, процессом этим никого не удивишь. Но в этом селе последние годы происходило что-то вовсе из ряда вон выходящее. Раньше здесь было более двухсот домов, сейчас — всего пять.
От основной трассы через село Унэгэтэй до села Красный Яр 20 километров. Раньше до местных жителей доезжали автобусы, но вот уже несколько лет транспортное сообщение с селом полностью прекращено.
— Живем здесь как на необитаемом острове, — рассказывают старушки, помнящие родную деревню большим и шумным поселением. — Ни приехать, ни уехать отсюда невозможно. Дорога плохая, потому говорят, что невыгодно к нам ездить. С тех пор, как закрылся наш участок леспромхоза, село стало постепенно умирать.
С начала 80-х годов прошлого века жители села стали уезжать в другие места, в новые леспромхозы республики. Незаметно — по одной, по две семьи в год — перекочевывали они в Курумканский, Баргузинский, Хоринский районы. Некоторые переезжали в город, кто-то останавливался неподалеку, в Унэгэтэе. Кто-то покидал родимые места с одной целью: доучить детей в 9—10 классах. Уезжали, продавая дома односельчанам по дешевке — рублей по 300. Многие забирали дома с собой на новые места.
— Вон там, на берегу, видите, — показывает на пустынный берег реки Курба Альбина Герасимовна, — там, где тополя высокие, наша школа стояла. Восьмилетка. Много в ту пору там деток училось, а сейчас в нашей деревне только двое детишек осталось. Остальные уже все люди в возрасте. Если раньше из соседнего села Ангир дети к нам через реку в школу ходили, то теперь наши к ним в четырехлетку ходят. А остальные ездят на учебу в Унэгэтэй, теперь там восьмилетка. Да и то из-за отсутствия транспорта ребятишки пять лет вообще не учились. Только три года назад наш сельсовет нашел возможность возить детишек на учебу.
Молодежь из деревни давно уже разъехалась. Работы в родном селе для них не нашлось, так же как и в соседнем. А от безденежья многие просто спиваются. Живут в основном натуральным хозяйством, пекут свой хлеб и растят скот. Магазина в опустевшей деревне нет. Самые необходимые продукты привозят из соседнего села Ангир, да и то в последнее время завоз заметно сократился. Не так давно приехали в соседнее село китайцы, которые собираются строить в Красном Яре пилораму. Но местные жители на рабочие места даже и не рассчитывают, политика приезжих такова: русские отвыкли работать, деньги пропивают, а такие работники нам не нужны.
— А раньше одних рабочих на лесозаготовках было 300 человек, — говорит Елена Георгиевна, одна из десяти ныне живущих в селе людей. — Здесь гаражи стояли, там клуб, вот здесь магазины и столовая. Весело жили. На танцы и в кино часто бегали, клуб у нас красивый был, с большим спортзалом и бильярдом. А теперь одна радость — вечером на лавочке посидеть, поболтать о внуках и прошедших годах.
Радио у жителей Красного Яра нет. Потому иной раз и думают старушки: "Там, может, война началась, а мы здесь живем и ничего не знаем". Телефона тоже нет. Даже в соседнем селе он работает, как говорится, только от выборов до выборов. Вызвать "скорую помощь" практически невозможно. Лечиться приходиться либо самостоятельно, либо народным средством — спиртом.
— Когда заболел мой дедушка, — вспоминает 68-летняя Елена Георгиевна, — вызвали "скорую", а у них бензина нет до наших мест ехать. Наша фельдшер ему укол сделала, но не успела она до своего дома дойти, как он умер. Вот так и живем, помирать будешь, никто и не приедет на помощь.
Рожают тоже на дому. Местный фельдшер, Догчинова Зинаида, констатирует: детей заводить просто некому. В 2004 году в соседнем Ангире родился всего один ребенок, в этом году пополнять население сел пока никто не собирается.
По словам местных бабушек, уезжать с нажитых мест к детям они не хотят. В городе тяжело и неуютно, а дома — просторно и легко. "Пока живется, будем жить здесь", — повторяют пенсионерки, вспоминая прошлое и оглядывая пустынную улицу своей юности.
— Живем здесь как на необитаемом острове, — рассказывают старушки, помнящие родную деревню большим и шумным поселением. — Ни приехать, ни уехать отсюда невозможно. Дорога плохая, потому говорят, что невыгодно к нам ездить. С тех пор, как закрылся наш участок леспромхоза, село стало постепенно умирать.
С начала 80-х годов прошлого века жители села стали уезжать в другие места, в новые леспромхозы республики. Незаметно — по одной, по две семьи в год — перекочевывали они в Курумканский, Баргузинский, Хоринский районы. Некоторые переезжали в город, кто-то останавливался неподалеку, в Унэгэтэе. Кто-то покидал родимые места с одной целью: доучить детей в 9—10 классах. Уезжали, продавая дома односельчанам по дешевке — рублей по 300. Многие забирали дома с собой на новые места.
— Вон там, на берегу, видите, — показывает на пустынный берег реки Курба Альбина Герасимовна, — там, где тополя высокие, наша школа стояла. Восьмилетка. Много в ту пору там деток училось, а сейчас в нашей деревне только двое детишек осталось. Остальные уже все люди в возрасте. Если раньше из соседнего села Ангир дети к нам через реку в школу ходили, то теперь наши к ним в четырехлетку ходят. А остальные ездят на учебу в Унэгэтэй, теперь там восьмилетка. Да и то из-за отсутствия транспорта ребятишки пять лет вообще не учились. Только три года назад наш сельсовет нашел возможность возить детишек на учебу.
Молодежь из деревни давно уже разъехалась. Работы в родном селе для них не нашлось, так же как и в соседнем. А от безденежья многие просто спиваются. Живут в основном натуральным хозяйством, пекут свой хлеб и растят скот. Магазина в опустевшей деревне нет. Самые необходимые продукты привозят из соседнего села Ангир, да и то в последнее время завоз заметно сократился. Не так давно приехали в соседнее село китайцы, которые собираются строить в Красном Яре пилораму. Но местные жители на рабочие места даже и не рассчитывают, политика приезжих такова: русские отвыкли работать, деньги пропивают, а такие работники нам не нужны.
— А раньше одних рабочих на лесозаготовках было 300 человек, — говорит Елена Георгиевна, одна из десяти ныне живущих в селе людей. — Здесь гаражи стояли, там клуб, вот здесь магазины и столовая. Весело жили. На танцы и в кино часто бегали, клуб у нас красивый был, с большим спортзалом и бильярдом. А теперь одна радость — вечером на лавочке посидеть, поболтать о внуках и прошедших годах.
Радио у жителей Красного Яра нет. Потому иной раз и думают старушки: "Там, может, война началась, а мы здесь живем и ничего не знаем". Телефона тоже нет. Даже в соседнем селе он работает, как говорится, только от выборов до выборов. Вызвать "скорую помощь" практически невозможно. Лечиться приходиться либо самостоятельно, либо народным средством — спиртом.
— Когда заболел мой дедушка, — вспоминает 68-летняя Елена Георгиевна, — вызвали "скорую", а у них бензина нет до наших мест ехать. Наша фельдшер ему укол сделала, но не успела она до своего дома дойти, как он умер. Вот так и живем, помирать будешь, никто и не приедет на помощь.
Рожают тоже на дому. Местный фельдшер, Догчинова Зинаида, констатирует: детей заводить просто некому. В 2004 году в соседнем Ангире родился всего один ребенок, в этом году пополнять население сел пока никто не собирается.
По словам местных бабушек, уезжать с нажитых мест к детям они не хотят. В городе тяжело и неуютно, а дома — просторно и легко. "Пока живется, будем жить здесь", — повторяют пенсионерки, вспоминая прошлое и оглядывая пустынную улицу своей юности.