Байкал останется без омуля
Если государство не будет заниматься Байкалом, может повториться печальный опыт 60-х годов. Многие, наверное, даже и не знают, что когда-то в реках и озерах Бурятии водился осетр. В 60-е он был полностью уничтожен. Только в начале 80-х на Селенгинский рыбоводный завод привезли первую партию осетровой икры для закладки в инкубаторы, и через 45 суток появилась молодь. Мальков выпустили в водоемы республики. Половозрелого возраста осетр достигает только после десяти лет. Поэтому только сейчас усилия 15-летней давности стали приносить плоды: в Бурятии вновь появился уничтоженный полвека назад осетр.
— В этом году мы должны выпустить по плану 500 000 мальков осетра, а икры закладываем в два раза больше, поскольку в течение инкубации часть икринок погибает. Подращиваем личинок до полуграмма. Как мальки наберут этот вес, мы их выпускаем в Селенгу и Байкал, — говорит Людмила Евдокимова, и.о. главного рыбовода Селенгинского рыбоводного завода.
Чтобы получить из осетровой икры малька, нужно 7 суток — все происходит очень быстро. Чтобы из омулевой икры получить личинку, требуется почти 7—8 месяцев. Это очень трудоемкий и дорогостоящий процесс. Завод работает круглый год. В октябре закладывают омулевую икру, в конце мая ее выпускают и берутся за осетра. Работают на заводе в основном женщины. Условия считаются тяжелыми: работать приходится постоянно в холодной воде, а из спецодежды — только резиновые перчатки и болотники. Сейчас работники предпртятия с ужасом ждут завтрашнего дня.
— Почему нас хотят акционировать, я не понимаю. Ну какие из нас коммерсанты? — сокрушается Наталья Макарова, инженер ПГС. — Завод изначально строился для того, чтобы заниматься воспроизводством омулево-осетровых ресурсов озера Байкал. У нас и мощности-то не позволяют заниматься чем-то другим. Какие мы коммерсанты, когда мы взяли из природы и отпустили в природу?
Вот уже семь месяцев завод не финансируется, люди не получают зарплату.
— Мы уж думаем, может нам собраться да обратиться в ЮНЕСКО или в ООН, — говорит Людмила Евдокимова, — ведь все мировое сообщество заинтересовано в сохранении Байкала. А нам говорят, будете заниматься побочными видами деятельности. А чем побочным заниматься? Мы забросим осетра, омуля, запустим сазана в пруды — и все, но тогда кто будет заниматься воспроизводством природных ресурсов?
В списки приватизации попал не только Селенгинский завод, но и Большереченский и Баргузинский рыборазводные заводы — эти предприятия так же работают над воспроизводством омуля.
— Из списков приватизации эти заводы может исключить только премьер-министр Михаил Фрадков, — говорит Владислав Щепин, и.о. начальника управления Байкалрыбвода. — Ни один человек в Российской Федерации больше не может этого сделать. Вот уже два месяца мы бьемся над этим вопросом, но результатов пока никаких. Я собирал письма, их писал и Леонид Потапов, и Борис Говорин: в Иркутской области два подобных завода также попали в списки на приватизацию, но ситуация пока не меняется.
По словам Валерия Яковлева, руководителя территориального управления Росимущества по РБ, есть решение правительства о приватизации государственных унитарных предприятий, и никто рыбоводные заводы не собирается уничтожать.
— Они будут акционированы в соответствии с действующим законодательством и перейдут из структуры государственных унитарных предприятий в структуру акционерного общества, где пока стопроцентная доля акций будет принадлежать Российской Федерации, — говорит Валерий Яковлев, руководитель территориального управления Росимущества по РБ. — Я считаю, что от приватизации эти предприятия только выиграют. Тем более что на само рыбовоспроизводство будут выделяться федеральные бюджетные деньги в виде госзаказа.
По мнению Владислава Щепина, такие заводы не смогут существовать на коммерческих рельсах: это заведомо убыточные предприятия, которые должны поддерживаться государством. Там просто нельзя ставить вопрос о самофинансировании — у этих заводов функция не зарабатывать деньги, а обеспечивать жизнедеятельность озера Байкал.
— Сегодня мощности трех заводов достаточно велики, и более половины ценных видов рыбы на территории Бурятии пополняется только благодаря этим предприятиям, — поясняет Владислав Щепин. — Такие факторы как браконьерство и промышленный вылов очень сильно влияют на водоем. Ежегодно по республики вылавливается 300 тонн омуля, а благодаря заводам, воспроизводящим омуль, поддерживается экосистема Байкала. Только потому, что работают эти заводы мы не ощущаем потерь рыбы. Поэтому если сейчас, не дай бог, заводы приватизируют и прекратится искусственное воспроизводство омуля, то через 5—6 лет Байкал вообще останется без рыбы, а значит, погибнет его экосистема, и, как следствие, погибнет и само озеро.
Не так давно на Селенгинском рыбоводном заводе был депутат Государственной Думы Василий Кузнецов. Тогда руководство завода и коллектив рассказывали депутату о своих чаяниях.
— К сожалению, государство считает, что такие предприятия необязательно должны быть государственными, поскольку они могут жить и в рыночных условиях, например, производить малька и продавать, — говорит Василий Кузнецов. — Но в нашем случае другая картина: у нас рыба производится для Байкала, для поддержания его экосистемы. И рыночной цены и спроса на малька нет. Поэтому содержание такой завод — это чисто государственная задача. В эти тонкости правительство России не вникало, оно под общую гребенку, как и все рыбозаводы, записало и наши, омулевые. Я считаю, что руководство республики и самих заводов в свое время не уделили достаточного внимания предстоящей приватизации, потому заводы и попал в списки. А вот когда прекратилось финансирование по факту, только тогда забили тревогу.
По словам Василия Кузнецова, вопрос об омулевых заводах республики обсуждался с министром сельского хозяйства Алексеем Гордеевым на встрече в Думе и тогда было решено, что финансирование предприятий необходимо продлить — контракты на воспроизводство малька подписаны. Теперь, по мнению Василия Кузнецова, основная задача, чтобы … вычеркнули из списков приватизации. Но в Росимуществе думают иначе.