Мифы и правда о нефрите
Проблемы отрасли и поиск стратегических решений
Александр Воронков никогда не стремился «делать деньги» на нефрите. По образованию юрист, окончил Иркутский госуниверситет. Работал в госорганах, после преуспел в лесном и строительном бизнесе. Но когда от руководства госкорпорации «Ростех» поступило предложение возглавить Забайкальское горнорудное предприятие (ЗГРП), согласился взяться за новое дело. А мотивы выбора именно его кандидатуры вполне очевидны. На должность генерального директора нужен был юрист с опытом успешного предпринимателя, чтобы в деятельности нового предприятия, которое создавалось как локомотив декриминализации нефритовой отрасли, получение прибыли сочеталось с неукоснительным соблюдением закона.
Наш разговор с Александром Воронковым начался с того, насколько представления большинства населения о нефрите соответствуют реальности.
– В обществе сложились своеобразные мифы, основанные на слухах и не слишком глубоких публикациях в СМИ, – уверен Александр Сергеевич.
Миф первый: нефрит очень легко добывать, он буквально валяется под ногами. Подгоняй экскаватор и грузи в самосвал. Что нефрит грузить, что деньги... Это не так. Промышленная добыча требует полного комплекса дорогостоящих работ: геологоразведочных, вскрышных, взрывных, сортировочных, погрузочных, рекультивационных. После «Дылачи» только для приведения карьера в соответствие техническим нормам и стандартам безопасности потребовалось переместить 900 тысяч кубометров породы! Плюс устройство и содержание вахтового поселка. Все это в условиях северной тайги, где организация завоза топлива, техники, комплектующих, продовольствия дается непросто и недешево.
Добыча россыпного нефрита в руслах рек проще. Но надо понимать, что там тоже не просто ходит группа людей и ищет нефрит. Породу вычерпывают из русла экскаваторами, а потом уже сортируют. Представляете, что при этом происходит с рекой! Я видел последствия работы таких «копателей», это жуткое зрелище и огромный экологический ущерб. Мы же стремимся выполнять все требования, в том числе природоохранные.
– Но высокая цена на нефрит сполна оправдывает все усилия и издержки?
– Цена – это еще один миф о нефрите. Особо ценные экземпляры попадаются не так уж часто. За год я видел один такой камень, весом около восьми килограммов, оцененный в 1,5 тысячи долларов.
Цену диктует спрос. А нефрит – это не товар первой необходимости. Скорее, предмет роскоши. В условиях кризиса, который, так или иначе, затронул все крупные экономики, спрос на нефрит в Китае понизился. Свою роль сыграла и антикоррупционная кампания в этой стране, где нефрит и изделия из него часто использовались в качестве подарков чиновникам.
– Среди причин снижения спроса на нефрит некоторые эксперты называют перенасыщение рынка, которое связывают с деятельностью ЗГРП.
– Давайте разберемся. Объемы легальной добычи нефрита в последние два года действительно выросли. Это результат декриминализации отрасли, общих усилий государственной власти, правоохранительных органов, таможни, недропользователей. Но я не думаю, что так уж резко выросло предложение нефрита на рынке. Скорее, то, что раньше уходило в теневой оборот, стало добываться и продаваться официально.
Изменилась практика добычи нефрита на крупнейшем Кавоктинском месторождении. Раньше «Дылача» извлекала только сортовой нефрит. Мы же извлекаем весь объем полезного ископаемого, как требуют закон и условия лицензионного соглашения. Это тоже влияет на общий показатель добычи.
Но хорошо продается именно сортовой нефрит, который составляет в среднем
12–13 процентов от общего объема добычи. Остальной нуждается в обогащении. Его нужно распиливать, убирая все лишнее и оставляя то, что можно реализовать. Этим занимаются наши смежники – фабрика «ОриенталВэй». Из того, что раньше оставалось в земле, в тайге, они делают товарный продукт. Это принципиально новый, подлинно хозяйственный подход к добыче и переработке нефрита.
– Многие сегодня задаются вопросом: выиграла или проиграла Бурятия в результате того, что на смену «Дылаче» пришло ЗГРП?
– Вот цифры. Максимальная сумма налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ) была уплачена «Дылачей» в 2010 году – 15,9 миллиона рублей. ЗГРП в 2015 году уплатило НДПИ в размере 86,7 миллиона рублей.
Среднемесячная зарплата на нашем предприятии в 2014 году была 66 376 рублей, в 2015 году – 76 525 рублей, а на 1 октября уходящего года – 89 000 рублей. В добычном сезоне 2016 года в ЗГРП работал 171 человек. Все получают зарплату официально, никаких «конвертов». Соответственно, страховые отчисления в ФСС, ФОМС и ПФР в 2015 году превысили 38 миллионов рублей, за девять месяцев этого года – 30 миллионов рублей.
Всего за 2015 год ЗГРП перечислило в бюджеты всех уровней более 128 миллионов рублей, за девять месяцев 2016 года – свыше 90 миллионов рублей. У «Дылачи» наибольшая сумма налогов составляла 65 миллионов рублей.
Выводы делайте сами.
– А прибыль ЗГРП?
– В развитие нефритовой отрасли Бурятии были сделаны огромные инвестиции. Как я уже говорил, пришлось приводить в порядок карьер на Кавокте, был заново отстроен вахтовый поселок, закуплена современная тяжелая техника и производственное оборудование. Общая сумма вложений превысила два миллиарда рублей.
Поэтому первую прибыль мы получили в 2015 году. Она покрыла издержки, связанные со становлением предприятия. По итогам уходящего года мы ожидаем первую налогооблагаемую прибыль, с которой будут произведены отчисления в бюджет. Для нас это знаковая веха – мы начинаем работать в плюс себе и Бурятии. Ведь мы целенаправленно «прописали» ЗГРП в республике. Абсолютное большинство наших работников – жители Бурятии.
– ЗГРП вкладывает значительные средства в геологоразведку. Удалось ли обеспечить прирост балансовых запасов нефрита? На сколько их вообще хватит?
– Мы вложили в геологоразведку более 150 миллионов рублей. Это не эксплуатационная разведка, а полный и многоэтапный комплекс поисковых работ. От разработки проекта геологического изучения участка недр и поисковых маршрутов до создания проекта экологического мониторинга. За полевыми изысканиями следуют камеральные проверки их результатов.
На государственный баланс поставлено более 900 тонн новых запасов нефрита. Вкупе с ранее разведанными запасами хватит на несколько лет. Но это только первый, промежуточный, результат. От начала изысканий до утверждения балансовых запасов проходит два-три года. Процесс идет поступательно и непрерывно, обеспечивая уверенное будущее нефритовой отрасли Бурятии.
– Намерено ли ЗГРП сотрудничать с малым и средним бизнесом Бурятии?
– Мы активно сотрудничаем с самого начала своей деятельности. Закупаем у предприятий республики материалы, продовольствие, все необходимое для нормального быта работников. Наши партнеры по организации завоза – все местные. Мы одних грузоперевозок в прошлом году осуществили на 65 миллионов рублей, и эти средства в полном объеме получили от нас транспортные компании Бурятии.
ЗГРП только добывает нефрит, а все наши подряды – у предприятий Бурятии, которые платят налоги в казну республики. Могу уверенно сказать, что работа нашего предприятия имеет мультипликативный эффект для экономики региона.
– Есть ли, на Ваш взгляд, возможность и смысл организовать вольный принос нефрита? Представим такую ситуацию. Законопослушный гражданин, рыбак или охотник, обнаружил окатыш или глыбу нефрита. Как ему быть? Бросить в тайге ценный камень или сдать лицензированному недропользователю?
– Я уже говорил, что нефрит, вопреки расхожим представлениям о нем, не валяется просто так под ногами. Его поиски «законопослушным гражданином» могут обернуться негативными последствиями в виде разрушения русел рек или банальным хищением на участке одного недропользователя с целью сдачи другому.
Есть множество «мелочей», в которых, как известно, и кроется дьявол. Это, прежде всего, вопросы налогообложения. Не будет же таежник регистрироваться в качестве ИП и принимать на себя бремя ежегодных выплат, ради того чтобы сдать один камень. Недропользователю тоже невыгодно быть за него налоговым агентом. В работе любого предприятия важна плановость. Сколько нефрита сдадут за сезон вольноприносители (тонны или ничего), этого и на кофейной гуще не нагадаешь.
Нет единой системы оценки нефрита. С золотом все ясно, а тут каждый камень оценивается индивидуально. Принес его таежник и требует одну сумму, а эксперт называет другую. И что тогда? Отбирать силой, ведь по закону нефрит все равно принадлежит лицензированному недропользователю? Это очень конфликтная, социально рискованная тема.
Рассуждать о вольном приносе в нефритовой отрасли, конечно, можно, но в практическом смысле явно преждевременно. Сейчас главное – изменить сформированное годами отношение определенной части местного населения к нефриту как объекту незаконной добычи и обогащения.
– Воруют?
– Нет, у нас сейчас не воруют. Говорю со всей ответственностью. Это стало возможным благодаря усилиям МВД по Бурятии. В том числе, открытию постов на крупных месторождениях. Без полицейских пресечь хищения было бы невозможно. Никакое частное охранное предприятие не сравнится с профессионалами в полицейской форме.
– ЗГРП – это предприятие, созданное исключительно «под нефрит», или в планах есть добыча других полезных ископаемых?
– Стратегическая задача ЗГРП – быть катализатором цивилизованного развития нефритовой отрасли. И в правовом, и в технологическом плане. Возможно, по мере развития предприятия появятся и другие направления деятельности. Пока они не обсуждаются, надо выполнить поставленную задачу.
– Почему «Ростех» уменьшил свою долю в капитале ЗГРП? Будет ли госкорпорация дальше участвовать в его деятельности или полностью уйдет из нефритового бизнеса?
– Миссия «Ростеха» заключалась в том, чтобы дать импульс декриминализации и развитию нефритовой отрасли путем объединения усилий власти, правоохранительных органов и недропользователей. Без участия госкорпорации решение многих вопросов на государственном уровне было бы просто невозможным.
Что касается «Ростеха» и ЗГРП. Для дальнейшего развития предприятия необходимо привлечение крупных инвестиций. Но это не должны быть государственные вливания, тем более в сегодняшних условиях. Нужны частные инвестиции, и госкорпорация создала условия для прихода в бизнес крупного частного инвестора. Это нормальный экономический процесс и грамотное управленческое решение.
– После обсуждений в Народном Хурале РБ проблем нефритовой отрасли у Вас не сложилось впечатление, что ее потенциал, с точки зрения наполнения бюджета Бурятии, был сильно переоценен в предшествующие годы?
– Миф о нескончаемом потоке «нефритодолларов» развеялся. Это так. На первый план вышли реальные проблемы отрасли и поиск практических решений. По-моему, это хорошо. Рассчитывать на то, что одна какая-то отрасль вытянет целый регион, мягко говоря, неразумно. Даже в нефтегазовых кладовых России такого нет. Экономика любого региона, в том числе Бурятии, должна развиваться гармонично. Нефритовая отрасль – лишь часть этого «оркестра», и я уверен, что она будет играть в нем слаженно и значительно. Ради этого работаем.
– Спасибо за беседу.
Артем Самсонов, «Номер один».
Наш разговор с Александром Воронковым начался с того, насколько представления большинства населения о нефрите соответствуют реальности.
– В обществе сложились своеобразные мифы, основанные на слухах и не слишком глубоких публикациях в СМИ, – уверен Александр Сергеевич.
Миф первый: нефрит очень легко добывать, он буквально валяется под ногами. Подгоняй экскаватор и грузи в самосвал. Что нефрит грузить, что деньги... Это не так. Промышленная добыча требует полного комплекса дорогостоящих работ: геологоразведочных, вскрышных, взрывных, сортировочных, погрузочных, рекультивационных. После «Дылачи» только для приведения карьера в соответствие техническим нормам и стандартам безопасности потребовалось переместить 900 тысяч кубометров породы! Плюс устройство и содержание вахтового поселка. Все это в условиях северной тайги, где организация завоза топлива, техники, комплектующих, продовольствия дается непросто и недешево.
Добыча россыпного нефрита в руслах рек проще. Но надо понимать, что там тоже не просто ходит группа людей и ищет нефрит. Породу вычерпывают из русла экскаваторами, а потом уже сортируют. Представляете, что при этом происходит с рекой! Я видел последствия работы таких «копателей», это жуткое зрелище и огромный экологический ущерб. Мы же стремимся выполнять все требования, в том числе природоохранные.
– Но высокая цена на нефрит сполна оправдывает все усилия и издержки?
– Цена – это еще один миф о нефрите. Особо ценные экземпляры попадаются не так уж часто. За год я видел один такой камень, весом около восьми килограммов, оцененный в 1,5 тысячи долларов.
Цену диктует спрос. А нефрит – это не товар первой необходимости. Скорее, предмет роскоши. В условиях кризиса, который, так или иначе, затронул все крупные экономики, спрос на нефрит в Китае понизился. Свою роль сыграла и антикоррупционная кампания в этой стране, где нефрит и изделия из него часто использовались в качестве подарков чиновникам.
– Среди причин снижения спроса на нефрит некоторые эксперты называют перенасыщение рынка, которое связывают с деятельностью ЗГРП.
– Давайте разберемся. Объемы легальной добычи нефрита в последние два года действительно выросли. Это результат декриминализации отрасли, общих усилий государственной власти, правоохранительных органов, таможни, недропользователей. Но я не думаю, что так уж резко выросло предложение нефрита на рынке. Скорее, то, что раньше уходило в теневой оборот, стало добываться и продаваться официально.
Изменилась практика добычи нефрита на крупнейшем Кавоктинском месторождении. Раньше «Дылача» извлекала только сортовой нефрит. Мы же извлекаем весь объем полезного ископаемого, как требуют закон и условия лицензионного соглашения. Это тоже влияет на общий показатель добычи.
Но хорошо продается именно сортовой нефрит, который составляет в среднем
12–13 процентов от общего объема добычи. Остальной нуждается в обогащении. Его нужно распиливать, убирая все лишнее и оставляя то, что можно реализовать. Этим занимаются наши смежники – фабрика «ОриенталВэй». Из того, что раньше оставалось в земле, в тайге, они делают товарный продукт. Это принципиально новый, подлинно хозяйственный подход к добыче и переработке нефрита.
– Многие сегодня задаются вопросом: выиграла или проиграла Бурятия в результате того, что на смену «Дылаче» пришло ЗГРП?
– Вот цифры. Максимальная сумма налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ) была уплачена «Дылачей» в 2010 году – 15,9 миллиона рублей. ЗГРП в 2015 году уплатило НДПИ в размере 86,7 миллиона рублей.
Среднемесячная зарплата на нашем предприятии в 2014 году была 66 376 рублей, в 2015 году – 76 525 рублей, а на 1 октября уходящего года – 89 000 рублей. В добычном сезоне 2016 года в ЗГРП работал 171 человек. Все получают зарплату официально, никаких «конвертов». Соответственно, страховые отчисления в ФСС, ФОМС и ПФР в 2015 году превысили 38 миллионов рублей, за девять месяцев этого года – 30 миллионов рублей.
Всего за 2015 год ЗГРП перечислило в бюджеты всех уровней более 128 миллионов рублей, за девять месяцев 2016 года – свыше 90 миллионов рублей. У «Дылачи» наибольшая сумма налогов составляла 65 миллионов рублей.
Выводы делайте сами.
– А прибыль ЗГРП?
– В развитие нефритовой отрасли Бурятии были сделаны огромные инвестиции. Как я уже говорил, пришлось приводить в порядок карьер на Кавокте, был заново отстроен вахтовый поселок, закуплена современная тяжелая техника и производственное оборудование. Общая сумма вложений превысила два миллиарда рублей.
Поэтому первую прибыль мы получили в 2015 году. Она покрыла издержки, связанные со становлением предприятия. По итогам уходящего года мы ожидаем первую налогооблагаемую прибыль, с которой будут произведены отчисления в бюджет. Для нас это знаковая веха – мы начинаем работать в плюс себе и Бурятии. Ведь мы целенаправленно «прописали» ЗГРП в республике. Абсолютное большинство наших работников – жители Бурятии.
– ЗГРП вкладывает значительные средства в геологоразведку. Удалось ли обеспечить прирост балансовых запасов нефрита? На сколько их вообще хватит?
– Мы вложили в геологоразведку более 150 миллионов рублей. Это не эксплуатационная разведка, а полный и многоэтапный комплекс поисковых работ. От разработки проекта геологического изучения участка недр и поисковых маршрутов до создания проекта экологического мониторинга. За полевыми изысканиями следуют камеральные проверки их результатов.
На государственный баланс поставлено более 900 тонн новых запасов нефрита. Вкупе с ранее разведанными запасами хватит на несколько лет. Но это только первый, промежуточный, результат. От начала изысканий до утверждения балансовых запасов проходит два-три года. Процесс идет поступательно и непрерывно, обеспечивая уверенное будущее нефритовой отрасли Бурятии.
– Намерено ли ЗГРП сотрудничать с малым и средним бизнесом Бурятии?
– Мы активно сотрудничаем с самого начала своей деятельности. Закупаем у предприятий республики материалы, продовольствие, все необходимое для нормального быта работников. Наши партнеры по организации завоза – все местные. Мы одних грузоперевозок в прошлом году осуществили на 65 миллионов рублей, и эти средства в полном объеме получили от нас транспортные компании Бурятии.
ЗГРП только добывает нефрит, а все наши подряды – у предприятий Бурятии, которые платят налоги в казну республики. Могу уверенно сказать, что работа нашего предприятия имеет мультипликативный эффект для экономики региона.
– Есть ли, на Ваш взгляд, возможность и смысл организовать вольный принос нефрита? Представим такую ситуацию. Законопослушный гражданин, рыбак или охотник, обнаружил окатыш или глыбу нефрита. Как ему быть? Бросить в тайге ценный камень или сдать лицензированному недропользователю?
– Я уже говорил, что нефрит, вопреки расхожим представлениям о нем, не валяется просто так под ногами. Его поиски «законопослушным гражданином» могут обернуться негативными последствиями в виде разрушения русел рек или банальным хищением на участке одного недропользователя с целью сдачи другому.
Есть множество «мелочей», в которых, как известно, и кроется дьявол. Это, прежде всего, вопросы налогообложения. Не будет же таежник регистрироваться в качестве ИП и принимать на себя бремя ежегодных выплат, ради того чтобы сдать один камень. Недропользователю тоже невыгодно быть за него налоговым агентом. В работе любого предприятия важна плановость. Сколько нефрита сдадут за сезон вольноприносители (тонны или ничего), этого и на кофейной гуще не нагадаешь.
Нет единой системы оценки нефрита. С золотом все ясно, а тут каждый камень оценивается индивидуально. Принес его таежник и требует одну сумму, а эксперт называет другую. И что тогда? Отбирать силой, ведь по закону нефрит все равно принадлежит лицензированному недропользователю? Это очень конфликтная, социально рискованная тема.
Рассуждать о вольном приносе в нефритовой отрасли, конечно, можно, но в практическом смысле явно преждевременно. Сейчас главное – изменить сформированное годами отношение определенной части местного населения к нефриту как объекту незаконной добычи и обогащения.
– Воруют?
– Нет, у нас сейчас не воруют. Говорю со всей ответственностью. Это стало возможным благодаря усилиям МВД по Бурятии. В том числе, открытию постов на крупных месторождениях. Без полицейских пресечь хищения было бы невозможно. Никакое частное охранное предприятие не сравнится с профессионалами в полицейской форме.
– ЗГРП – это предприятие, созданное исключительно «под нефрит», или в планах есть добыча других полезных ископаемых?
– Стратегическая задача ЗГРП – быть катализатором цивилизованного развития нефритовой отрасли. И в правовом, и в технологическом плане. Возможно, по мере развития предприятия появятся и другие направления деятельности. Пока они не обсуждаются, надо выполнить поставленную задачу.
– Почему «Ростех» уменьшил свою долю в капитале ЗГРП? Будет ли госкорпорация дальше участвовать в его деятельности или полностью уйдет из нефритового бизнеса?
– Миссия «Ростеха» заключалась в том, чтобы дать импульс декриминализации и развитию нефритовой отрасли путем объединения усилий власти, правоохранительных органов и недропользователей. Без участия госкорпорации решение многих вопросов на государственном уровне было бы просто невозможным.
Что касается «Ростеха» и ЗГРП. Для дальнейшего развития предприятия необходимо привлечение крупных инвестиций. Но это не должны быть государственные вливания, тем более в сегодняшних условиях. Нужны частные инвестиции, и госкорпорация создала условия для прихода в бизнес крупного частного инвестора. Это нормальный экономический процесс и грамотное управленческое решение.
– После обсуждений в Народном Хурале РБ проблем нефритовой отрасли у Вас не сложилось впечатление, что ее потенциал, с точки зрения наполнения бюджета Бурятии, был сильно переоценен в предшествующие годы?
– Миф о нескончаемом потоке «нефритодолларов» развеялся. Это так. На первый план вышли реальные проблемы отрасли и поиск практических решений. По-моему, это хорошо. Рассчитывать на то, что одна какая-то отрасль вытянет целый регион, мягко говоря, неразумно. Даже в нефтегазовых кладовых России такого нет. Экономика любого региона, в том числе Бурятии, должна развиваться гармонично. Нефритовая отрасль – лишь часть этого «оркестра», и я уверен, что она будет играть в нем слаженно и значительно. Ради этого работаем.
– Спасибо за беседу.
Артем Самсонов, «Номер один».
