Выборы уходят на второй план
Дата избрания главы - не самое главное в бурятской политике
Историю с досрочными выборами главы Бурятии настойчиво подогревали несколько месяцев, вплоть до уровня федеральной новости. Искусственно созданная ситуация рассосалась за несколько дней. На повестке остался только один вопрос неразрешенный. Сейчас главнее, не с кем пойдет Бурятия в ближайшие годы, а в каком направлении.
Интрига умерла
С чисто организационной точки зрения, республиканским властям сподручнее было бы проводить выборы осенью нынешнего года. Большие федеральные выборы в Госдуму по Бурятии легко вместили бы еще и выборы главы региона. Организация голосования и агитации на почти миллион населения - дело хлопотное и дорогостоящее. В попытках влезть в «досрочку» было рациональное зерно. В общем, «чтобы два раза не вставать», отмучились бы в сентябре 2016-го, и потом до 2018 года уже об электорате в прикладном значении и не помышляли. Однако, помимо желания снизить уровень излишней суеты и сэкономить бюджетные средства, у этой истории были и другие составляющие.
Во-первых, в Кремле задумались, насколько досрочные выборы необходимы и популярны в принципе. Оказывается, не очень-то и нужны. При волне «досрочек» в 2016 году федеральная власть может столкнуться с отсутствием региональных выборов губернаторов в 2017-18 годах вообще. Это не лучший фон для избирательной политики в 2018 году президента России. Во-вторых, идеей досрочных выборов в регионах и население на местах не очень-то и прониклось. Народу непонятны цели и назначение этой процедуры. И это логично – почти невозможно внятно и доступно объяснить, зачем срезаются сроки главам регионов и объявляются выборы раньше срока.
На этом фоне у Вячеслава Наговицына было два варианта: пытаться в 2016 году или ждать следующего года. Вероятно, в Москве кулуарно обсуждались все-таки оба варианта. И было рекомендовано Бурятию с выборами главы региона не тормошить. После чего и прозвучало заявление главы Бурятии о намерениях доработать до конца своих полномочий, то есть до 2017 года.
Здесь самое время вспомнить о социологии. Нынешней республиканской власти претензии предъявлять можно, как и любой другой. Но ноябрьские опросы населения Бурятии показывают поддержку Наговицына жителями. Больше половины – такой уровень одобрения. В результате действующий глава оказался во вполне комфортной ситуации – можно вести разговоры с Москвой про «досрочку» в 2016-м, а если не получится, то спокойно работать дальше и размышлять о своей судьбе уже в 2017 году. Оба варианта исключают форс-мажоры для него лично здесь и сейчас. Итог всех многомесячных волнений про «когда же выборы главы» прояснился – в 2017 году. Республиканская власть в полном составе пожала плечами и молча пошла работать дальше. Если в Москве в ближайшие недели свое решение спешно переиграют и решат провести в 2016 г. – развернутся так же спокойно и проведут выборы. Интрига стала совсем слабой.
Идеологический вакуум
Но все эти мелкие движения по календарю – когда проводить выборы, меркнут с главной проблемой региона и политических элит. В каком направлении будет двигаться Бурятия в ближайшие 5-10 лет и куда. Для того же Вячеслава Наговицына важнейшим будет не дата выборов, но с чем он туда соберется пойти.
К началу 2016 года стало очевидно, что прежние успешные драйверы, как роста экономики Бурятии, так и личной популярности главы региона, перестают работать.
На фоне резкого сокращения федерального бюджета стало невозможно оперировать миллиардными вливаниями на целевые социальные и инфраструктурные объекты в Бурятии. Предмет зависти соседних регионов – глава Бурятии, как первостатейный лоббист и защитник интересов Бурятии в Москве, перестает быть качественным аргументом. Вслед за сокращением федерального бюджета падает планка и другой, прежде работавшей сверхидеи главы Бурятии – наполнить регион частными инвестициями извне. Бизнес в России по причине экономического кризиса впал в период выживаемости, ему сейчас не до крупных вложений.
Это естественные проблемы, рожденные в Москве, но с которыми приходится конкретно в Бурятии жить. В результате на сегодня образовался вакуум экономической идеологии у властей – что делать с Бурятией дальше, и как это объяснить населению на выборах.
Телодвижения властей Бурятии в последние месяцы говорят о том, что там понимают и видят этот самый вакуум. При федеральной нищете выбрана модель собирания внутренних региональных резервов. В том числе интеллектуальных. Отсюда и хороводы вокруг «Стратегии-2030». Кроме собственно получения масштабного документа, есть и другая цель – пропылесосить всю территорию Бурятию на предмет поиска как мыслящих людей, так и экономических идей, вплоть до конкретных отраслевых предложений. И если по старой доброй российской традиции над документом можно будет долго иронизировать, то попытка поиска идейных ресурсов и человеческого материала для будущего Бурятии выглядит хоть и незаметно и пафосно, но вполне симпатично.
Ровно к этому же тезису - поиска новой экономической и социальной идеологии Бурятии можно отнести пока скромные, но слышимые заявления Вячеслава Наговицына о смене кабинета министров. Хотя бы частичной. И не потому, что нынешние министры плохи, и найдутся лучшие. Но в данном случае, видимо, речь идет не об исполнении действующего функционала в режиме «рутина», но о поиске отраслевых идеологий. Не как сейчас справляется с задачами тот или иной министр, а куда пойдет отрасль в ближайшем будущем. Причем в условиях, близких к экономическому экстриму.
Вышеописанные проблемы куда важнее для республики и ее жителей, чем нарочитые страсти вокруг календарной даты выборов главы региона. Хоть в 2016-м, хоть в 2017 году но предъявлять аргументы придется всем кандидатам. Поэтому на сегодняшний день гораздо интереснее наблюдать, что происходит на уровне заявлений про экономику, чем страдать о календаре.
Станислав Сергеев, «Номер один».
Интрига умерла
С чисто организационной точки зрения, республиканским властям сподручнее было бы проводить выборы осенью нынешнего года. Большие федеральные выборы в Госдуму по Бурятии легко вместили бы еще и выборы главы региона. Организация голосования и агитации на почти миллион населения - дело хлопотное и дорогостоящее. В попытках влезть в «досрочку» было рациональное зерно. В общем, «чтобы два раза не вставать», отмучились бы в сентябре 2016-го, и потом до 2018 года уже об электорате в прикладном значении и не помышляли. Однако, помимо желания снизить уровень излишней суеты и сэкономить бюджетные средства, у этой истории были и другие составляющие.
Во-первых, в Кремле задумались, насколько досрочные выборы необходимы и популярны в принципе. Оказывается, не очень-то и нужны. При волне «досрочек» в 2016 году федеральная власть может столкнуться с отсутствием региональных выборов губернаторов в 2017-18 годах вообще. Это не лучший фон для избирательной политики в 2018 году президента России. Во-вторых, идеей досрочных выборов в регионах и население на местах не очень-то и прониклось. Народу непонятны цели и назначение этой процедуры. И это логично – почти невозможно внятно и доступно объяснить, зачем срезаются сроки главам регионов и объявляются выборы раньше срока.
На этом фоне у Вячеслава Наговицына было два варианта: пытаться в 2016 году или ждать следующего года. Вероятно, в Москве кулуарно обсуждались все-таки оба варианта. И было рекомендовано Бурятию с выборами главы региона не тормошить. После чего и прозвучало заявление главы Бурятии о намерениях доработать до конца своих полномочий, то есть до 2017 года.
Здесь самое время вспомнить о социологии. Нынешней республиканской власти претензии предъявлять можно, как и любой другой. Но ноябрьские опросы населения Бурятии показывают поддержку Наговицына жителями. Больше половины – такой уровень одобрения. В результате действующий глава оказался во вполне комфортной ситуации – можно вести разговоры с Москвой про «досрочку» в 2016-м, а если не получится, то спокойно работать дальше и размышлять о своей судьбе уже в 2017 году. Оба варианта исключают форс-мажоры для него лично здесь и сейчас. Итог всех многомесячных волнений про «когда же выборы главы» прояснился – в 2017 году. Республиканская власть в полном составе пожала плечами и молча пошла работать дальше. Если в Москве в ближайшие недели свое решение спешно переиграют и решат провести в 2016 г. – развернутся так же спокойно и проведут выборы. Интрига стала совсем слабой.
Идеологический вакуум
Но все эти мелкие движения по календарю – когда проводить выборы, меркнут с главной проблемой региона и политических элит. В каком направлении будет двигаться Бурятия в ближайшие 5-10 лет и куда. Для того же Вячеслава Наговицына важнейшим будет не дата выборов, но с чем он туда соберется пойти.
К началу 2016 года стало очевидно, что прежние успешные драйверы, как роста экономики Бурятии, так и личной популярности главы региона, перестают работать.
На фоне резкого сокращения федерального бюджета стало невозможно оперировать миллиардными вливаниями на целевые социальные и инфраструктурные объекты в Бурятии. Предмет зависти соседних регионов – глава Бурятии, как первостатейный лоббист и защитник интересов Бурятии в Москве, перестает быть качественным аргументом. Вслед за сокращением федерального бюджета падает планка и другой, прежде работавшей сверхидеи главы Бурятии – наполнить регион частными инвестициями извне. Бизнес в России по причине экономического кризиса впал в период выживаемости, ему сейчас не до крупных вложений.
Это естественные проблемы, рожденные в Москве, но с которыми приходится конкретно в Бурятии жить. В результате на сегодня образовался вакуум экономической идеологии у властей – что делать с Бурятией дальше, и как это объяснить населению на выборах.
Телодвижения властей Бурятии в последние месяцы говорят о том, что там понимают и видят этот самый вакуум. При федеральной нищете выбрана модель собирания внутренних региональных резервов. В том числе интеллектуальных. Отсюда и хороводы вокруг «Стратегии-2030». Кроме собственно получения масштабного документа, есть и другая цель – пропылесосить всю территорию Бурятию на предмет поиска как мыслящих людей, так и экономических идей, вплоть до конкретных отраслевых предложений. И если по старой доброй российской традиции над документом можно будет долго иронизировать, то попытка поиска идейных ресурсов и человеческого материала для будущего Бурятии выглядит хоть и незаметно и пафосно, но вполне симпатично.
Ровно к этому же тезису - поиска новой экономической и социальной идеологии Бурятии можно отнести пока скромные, но слышимые заявления Вячеслава Наговицына о смене кабинета министров. Хотя бы частичной. И не потому, что нынешние министры плохи, и найдутся лучшие. Но в данном случае, видимо, речь идет не об исполнении действующего функционала в режиме «рутина», но о поиске отраслевых идеологий. Не как сейчас справляется с задачами тот или иной министр, а куда пойдет отрасль в ближайшем будущем. Причем в условиях, близких к экономическому экстриму.
Вышеописанные проблемы куда важнее для республики и ее жителей, чем нарочитые страсти вокруг календарной даты выборов главы региона. Хоть в 2016-м, хоть в 2017 году но предъявлять аргументы придется всем кандидатам. Поэтому на сегодняшний день гораздо интереснее наблюдать, что происходит на уровне заявлений про экономику, чем страдать о календаре.
Станислав Сергеев, «Номер один».
