«Просто расскажите обо мне…»

Поэт с инвалидностью Евгений Козулин борется с правилами и равнодушием чиновников
A- A+
Сначала он лишился квартиры, потом  у него отобрали и комнату, загнав поэта в угол. В прямом и переносном смысле. Бюрократия, правила, нормы – сегодня все работает на то, чтобы ограничить свободу, в том числе  свободу творчества. Иногда это заканчивается трагедией. Но наш герой сдаваться не намерен.

Клумбы в уютном дворике Улан-Удэнского комплексного центра социального обслуживания населения «Доверие». А в маленькой комнате  две железных кровати. Окно, светящееся в полумраке, – картина про то, как ветер теребит кудрявое дерево. Какая-то мебель, заваленная книгами, утварью. На столе вилки и ложки невиданной длины и конструкции, всевозможные крючки-прихватки и телефон  на палочке, чтобы хозяин мог его взять, приложить непослушными руками к уху, деловито ответить. «Экий важный», - пролетает мысль. На стене  портрет, очень похожий на хозяина комнаты.

Евгений Козулин – поэт и переводчик с немецкого, член Союза журналистов России, инвалид с деформированным, непослушным телом, опирается на подушки. Но никакой он здесь на самом деле не хозяин. Просто всю жизнь стремится сам управлять своей судьбой.

Из дома детства в дом старости

В 17 лет он оказался в доме престарелых. Прямиком из детского дома №2 закрытого типа, что в Мариинске Кемеровской области. Единственный раз ему было позволено выбрать свой дом, и он выбрал Улан-Удэ – поближе к родине в Читинской области. Когда полиартрит скрутил его в пятилетнем возрасте, врачи не могли остановить процесс ухудшения, и мальчик Женя на глазах стал превращаться в глубокого инвалида.

- Мы с мальчишками всегда бегали до леса, а посередине пути была канавка. И однажды я понял, что с трудом смог добежать только до нее. С утра не смог встать, еле расходился к вечеру, – вспоминает поэт.

Потом был детдом, после которого дом престарелых показался ему местом свободы, в котором он лежал и не мог пошевелиться. Сосед по комнате – такой же лежачий Яша -   наблюдал за его мучениями. Руки у Яши работали, и он смастерил крюк на палке. Яши уже много лет как нет, а крюк до сих пор служит Евгению – им он, как рукой, достает все, что ему нужно.

Приспособлений, которые выдумал Евгений Козулин, нет ни в одном списке средств технической реабилитации. 
- Это все ноу-хау, - не без гордости говорит Евгений Леонидович, надевая очки с помощью очередной «прихватки». Теперь ему 57, и он уже не тот беспомощный мальчик, которому предстояло провести жизнь в забытой людьми комнате без дружбы, любви, общения. Его знают в литературной среде, звонят, чтобы показать стихи, и просят помочь с изданием.

Про квартиру

Однажды у него даже была квартира. Всего год. Теперь он пытается это доказать. Квартира была государственная. В 1991-м году, когда ему было 29 лет, он понял, что больше не может выживать один.

- Жить стало невыносимо, и квартиру пришлось обменять на комнату в доме престарелых. Там сложная история. Никаких документов нет, но есть свидетели, - рассказывает Евгений. - В то время еще десять бабушек отдали свои квартиры за место в доме, но они уже в мире ином. А теперь те, кто отдают, получают номер «люкс», больше моего раза в три, с собственным душем, и доплату к пенсии  10 тысяч. Я не получаю ни одного рубля, потому что никакого договора ренты не заключал.

Теперь в своей комнате в 14,6 метра он мечтает о квартире, чтобы жить отдельно и свободно. «Свобода» - слово, которое он часто повторяет и постоянно ее требует. Писал куда-то, но, говорит, приходили одни отписки. По словам директора центра «Доверие» Оксаны Богатых, у Козулина «лучшие условия проживания, так как в среднем на одного человека приходится шесть квадратных метров». А ему до недавнего времени принадлежало и вовсе 23 с лишним квадратных метра в этом доме для престарелых и немощных, куда стоит длинная очередь.

Про еду и комнату

Дело в том, что с 1985 года он «занимается творчеством»: пишет стихи такие, что люди удивляются, откуда он все это знает? Разве он жил такой жизнью?

Окошко – настежь!
Ветер, веселей
Влетай в мою бессонную обитель!
Волнуя кровь дыханием полей
И пробуждая в сердце волю к битве!

Пять сборников опубликовал, пишет статьи в газеты, готовит альманах ко Дню Победы. Книгами о войне завален стол – чтение отвлекает и вдохновляет его.

В 2000 году его приняли в Союз писателей Бурятии, ходатайствовавший о выделении Козулину комнаты для работы. В 2001 году администрация дома престарелых предоставила писателю комнату, даже позволив выбрать. Так, до июля 2019 года Евгений Козулин имел свой кабинет, в котором работал ночами. В прошлом году центр «Доверие» проверяла Счетная палата. После этого было принято решение у Козулина вторую комнату забрать.

В домах престарелых  все, как в больнице. Даже запах. Он смешивается со знакомым с яслей запахом общепита. От питания в столовой Евгений Козулин однажды решил отказаться.

- Я решил отказаться от довольствия. Выезжая по делам, в библиотеку, часто опаздывал в столовую, и никто не оставлял мне еды. Когда однажды на просьбу дать хоть кусок хлеба мне ответили отказом, я решил, что тогда откажусь от питания вовсе и буду сам решать, когда и что мне есть.

Написав заявление в Минсоцзащиты, в 1995 году он «получил свободу» – ему было позволено питаться самостоятельно. Он расторг договор о социальном обслуживании с учреждением и заключил договор краткосрочного найма жилого помещения для проживания. С тех пор в столовой он не ел, получал на руки деньги за питание, но 31 декабря 2018 года срок договора истек.

Козулину предложили заключить договор о предоставлении социальных услуг. Деваться было некуда, потому в июне решением Министерства социальной защиты населения РБ Евгений Козулин был вновь принят на стационарное обслуживание в комплексный центр «Доверие» на общих основаниях. В июле у него изъяли комнату и плитку, которой он пользовался многие годы. Вещи инвалида снесли в одну комнату. По правилам противопожарной безопасности  все верно.

Жить не по правилам 

- Я хочу иметь это право – жить не по правилам. Должны быть определенные границы общего и личного, – говорит упрямый инвалид. - Ремонт или переселение совершенно деморализуют. Теперь в моей комнате все свалено в кучу. Куда поставить шкаф с книгами? А компьютер? – сокрушается Евгений Козулин.

На самом деле компьютера у него пока нет. Он мечтает о нем. И интернетом он пользоваться еще не научился. Потому, когда отняли комнату и плитку, стал звонить в Министерство социальной защиты.

- Просил помочь, связать меня с министром Татьяной Быковой, я же не могу к ней прийти! На третий раз секретарь прикрикнула: «Вам же дали две комнаты!». Значит, обсуждали, в курсе. Но не ответили и не соединили с министром, – тихо говорит поэт.

В том, что комнату ему никто не вернет, он не сомневается. Потому что, говорит он, это будет нарушением прав другого человека. В его бывшем кабинете уже живет одинокий старик. Очередь из нуждающихся большая, а свободных мест нет. Но как жить ему?

- Люди творческие меня поймут. Мне нужны условия для работы, но эта мысль не воспринимается ни обывателями, ни чиновниками. Она раздражает, вызывает сопротивление: тебе больше всех положено, что ли?! А ведь в Конституции написано: «Российская Федерация – социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека.  В Российской Федерации охраняется труд и здоровье людей». Сегодня руководством центра «Доверие» и Министерством социальной защиты населения Республики Бурятия мне созданы условия, несовместимые с нормальной жизнью, – подытоживает упрямый инвалид.

Нежилое – для жизни?

А может, он потому и выжил, что такой упрямый? Ведь друг его – Яша, когда-то смастеривший ему крюк, не выдержал и в 50 лет наложил на себя руки после того, как администрация сделала в его комнате ремонт, разрушив порядок и маленькое мироздание лежачего инвалида. Все должно быть на своих местах, до которых удобно дотянуться.

Как же, спросите, он собирается жить один в квартире, ведь не смог же почти 30 лет назад? На это, говорит Евгений Леонидович, сейчас есть возможность заключить договор стационарного обслуживания. И можно жить. Именно жить, а не находиться.

- Помещение центра «Доверие» оформлены как нежилое. И верно! Здесь, как в больнице, можно только находиться. Но нельзя жить! Все под контролем. Хотите отметить День Победы бокалом вина? Запрещено! Я в этом году не отметил этот праздник. И личной жизни здесь быть не должно. Даже и предположить крамольно, что у людей она может быть. Ведь здесь не только старики живут. Но даже у них бывают взаимоотношения. В колониях и то есть комнаты для свиданий, а здесь  нет. Если у тебя задержался гость, то в 11 вечера придет охранник и выдворит посторонних. Зона строгого режима, – говорит Козулин.

Видя нашу озадаченность, поэт пытается вдохновить: «Газета не должна решать проблемы, она должна информировать. Просто расскажите обо мне, пусть люди знают. Я должен работать и хочу жить. «Каждый имеет право на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены»… «Каждый имеет право на творчество и участие в культурной жизни»… Эти статьи Конституции попраны. Можно ли считать закуток, в котором проходит моя жизнь, этими условиями? Спрашиваете, чем я лучше других? Тем, что борюсь за свое право на нормальную жизнь. У тех, кто пришел сюда в старости, была другая жизнь. А у меня другой не было».

Вместо эпилога 

Придя после этого разговора домой, как-то по-особому воспринимаешь то, что можешь подогреть еду и поставить чайник в любой удобный тебе момент. Можешь выйти из дома и засидеться до полуночи в гостях, а то и вовсе вернуться, когда вздумается. Можешь написать запрос в Министерство социальной защиты по поводу Козулина, как это сделала редакция «Номер один». И, как Козулин, можешь долго ждать ответа, который однажды придет, а легче ему от него не станет.

Диляра Батудаева, «Номер один».
© 2012 — 2024
Редакция газеты GAZETA-N1.RU
Все права защищены.