Последняя поддержка для любимой

Народный артист РСФСР Виктор Ганженко о балерине Ольге Коротковой
A- A+
На кадрах кинохроники Улан-Удэ начала 70-х артисты балета Ольга Короткова и Виктор Ганженко счастливо улыбаются. В глаза им брызжет солнце – весеннее, безмятежное, как их жизнь. Когда они шли по улице, люди замирали, шептались. Грациозная балерина Ольга Короткова была женой знаменитого боксера Виликтона Баранникова – победителя токийской Олимпиады. Ее второй муж и партнер Виктор Ганженко был младше ее на шесть лет и бесконечно влюблен. Казалось, счастью их ничто не мешает...

Возвращение

…Прошлым летом Виктор Ганженко вернулся домой, в Улан-Удэ, где не был более семи лет. По той же улице, где они когда-то шли с Олей, он пришел на встречу. 

- Я для этого и живу, чтобы рассказать о ней, - говорит он между делом.

В детстве он хотел стать певцом оперы. Музыкальности и чувства в нем было много, а голоса - мало. Потому на сольное пение его не взяли. «Вы еще пожалеете!» - сказал Витя, уходя. Амбициозный был, говорит о себе теперь. Идя по дворцу пионеров, заглянул в танцзал и… замер. Мальчиков на танцах всегда не хватало, и его тут же приняли. Там его музыкальность и пригодилась.

Встреча с балетом

С балетом он встретился, увидев афишу фильма «Жизель». В главной партии блистала Галина Уланова. Витя зашел на первый сеанс в 8.30 утра и смотрел этот фильм целый день. Когда явился домой, его искали с милицией. Его ругали, а он повторял: «Я хочу в балет…». И его ругали еще больше.

А летом на гастроли в Иркутск приехал Бурятский театр оперы и балета. Витя отправился на «Лебединое озеро» и окончательно влюбился в балет.  Он стал приходить с утра, чтобы смотреть на репетиции, стоя под окнами. Балерины выглядывали: «Ты что здесь делаешь, мальчик?». А вечером шел на спектакль. Там он впервые увидел свою Ольгу – только поступившую в театр выпускницу Ленинградского хореографического училища. Правда, о том, что судьбы их пересекутся, и думать не мог.

К счастью, театр проводил набор, и Витю приняли в балетное училище. Было ему уже 14 лет.

- Это счастье – учиться балету. Это было очень престижно. Внимание артистам уделялось огромное. В ту пору танцевали Лариса Сахьянова, Энгельсина Кондратьева, Юлия Семенова, Клара Семянникова, Валентина Лугова, Роза Зингерова, Ольга Короткова и другие, - нараспев вспоминает Виктор Ганженко. Это теперь, говорит, их имена забыты. Осталось только одно, будто не было ничего ни до, ни после.

- Никто не пишет историю нашего балета такой, какой она была. Даже в театральном музее ничего нет, все формально, - говорит Виктор Александрович.

Училище

Это его поколение принесло театру звание «Академический». А его  выковали те, кто прошел учебу в Ленинграде. Виктор Ганженко был воспитанником Бакалина Николаевича Васильева. Память о своем педагоге хранит самую светлую. 

- Он был строгим и справедливым, - говорит Виктор Александрович, - и очень щедрым, если что-то у тебя получалось. Он меня любил. Я жил у него дома. Помню, его жена Маргарита Николаевна все время пыталась накормить меня мясом».  Накормить Ганженко трудно до сих пор. Он не соглашается. «Я вчера ел», - говорит артист на полном серьезе, отказываясь от еды.

На выпускном экзамене они танцевали «Щелкунчик» в постановке пермских балетмейстеров Ксении и Андрея Есауловых. Виктор Ганженко был Фрицем, а Екатерина Самбуева - Мари. Это  первый выпуск хореографического училища, от которого зависело многое. Директор Московского хореографического училища Элла Бочарникова была председателем комиссии и осталась довольна результатом  - училищу дали добро. Ганженко окончил училище блестяще, но  главное, что ему удавалось феноменально, это дуэт. 

- У меня была интуиция: я чувствовал, как ставить партнершу так, чтобы ей было удобно, и знал все партии наизусть. 

Именно это однажды сыграло ключевую роль. 

Дуэт

В один прекрасный день он застал в балетном зале Ольгу Короткову. Блестящая балерина в то время была без партнера. Никто не решался с ней танцевать, чтобы не навлечь на себя гнев главной балерины театра Ларисы Сахьяновой. Короткова была намного моложе и пришла в театр, когда там уже была прима. Дошло до того, что самую профессиональную балерину не пускали в зал целый месяц. И вот, пытаясь делать вращения, она вдруг спросила: «Витя, а ты знаешь «Белое адажио» из «Лебединого озера»?  Давай  попробуем вместе?». Конечно, он знал. И у них получилось.

- Оля спросила: «А ты не боишься танцевать со мной?». И я ответил: «А чего мне бояться? Хуже не будет». Потому что я ее любил и восхищался ею. Она была самая красивая, самая элегантная. Ее воспитала вторая ученица Вагановой – Ольга Генриховна Иордан, требовавшая такого лоска, блеска и царственности, которых всем сейчас так не хватает… Она была другая - отличалась воспитанием, манерами, внутренней тонкостью. Это и бесило завистников. Но не могла же изменить свою суть – согнуться, изуродовать себя? Ее так воспитали Ленинград и Вагановка. И ей здесь было тяжело. Мое поколение артистов театра знает, какой был гнет, но никто ничего не скажет. 

Конфликт

Первое столкновение с Ларисой Сахьяновой случилось во время Второй декады бурятского искусства в Москве. Тогда юную ученицу Кировского училища знаменитая Ольга Иордан привезла в Москву выступать.  «Красавицу Ангару» и национальные балеты привезли из Бурятии, но танцевать классику должна была Ольга Короткова, которая, по замыслу, должна олицетворять будущее балета.

- Когда она танцевала, все зашлись от восторга. Ей, юной девочке, рукоплескали как мировой звезде. Лариса Петровна на заключительном концерте поставила ультиматум: или я, или она.

Потому, когда Короткова с партнером уже были готовы к выступлению, выяснилось, что выступать они не будут. Ольга Иордан сказала: «Если вы с ребенком так соревнуетесь, то  что же творится у вас в театре! Собирайся, Оля, мы не выступаем». И они уехали в Ленинград после длительного ожидания. Успех пришлось отложить на потом. Только Иордан задумчиво сказала: «Тебе будет очень трудно в этом театре»…

Виктор Ганженко работал первый год, когда случилось профсоюзное собрание, на котором балерину Ольгу Короткову разбирали.

- Мне не верилось, что это взрослые люди. Ей вменялось, что она не признает Сахьянову, ругается с ней, что она - нахалка, хамка, ее надо посадить в кордебалет. Кто не поднимется, все клюют и клюют. И тут же говорилось о высоком искусстве.  Я тогда встал и сказал, что если она плохая, то кто здесь хороший? Профессиональнее нее никого здесь нет. И стал врагом. Оля после сказала, что не ожидала, что кто-то заступится. Мои слова тогда поддержал Лхасаран Линховоин - он, народный артист СССР, Олю ценил. Нельзя делать плохое и быть высоким в искусстве. Это невозможно, поймите, кто бы и что вам не говорил.

Как по нотам

Они уже были сложившейся парой, когда перед выступлением на одном из правительственных концертов им сообщили, что потерялись ноты и поэтому выступать не будут. В это время ситуация немного поменялась, Ольгу уже знали, и на все правительственные концерты обязательно ходили три пары – Сахьянова - Павленко, Короткова - Ганженко и Самбуева - Муруев.

- «Хорошо, тогда я выйду и скажу, что театр потерял ноты и буду танцевать без музыки», - сказала Ольга Короткова. И ноты нашлись.

- Когда отец Оли – певец Шарып Коротков - учился в Ленинградской консерватории, он помогал и привечал молодых балетных артистов – Петра Абашеева и других. Он был щедр к ним, его все любили. Помня это, Петя пытался остановить Ларису, но это не помогало. Шарып умер, учась на последнем курсе. Если бы он был жив, у Оли   не было бы такого тяжелого творческого пути. Все 20 лет это длилось, и было очень сложно, - рассказывает Виктор Александрович.

В 1973 году в Москве они танцевали па-де-де из балета «Во имя любви». После этого первый муж Ольги Виликтон  Баранников от ревности едва не разнес гостиницу. Разнимали конфликтующих на высшем уровне при личном вмешательстве первого секретаря Бурятского обкома КПСС Модогоева.

- У меня не было шансов, мне казалось. Какой там Ганженко? У нее было столько ухажеров. Но мы мыслили одинаково, жили балетом. Меня вдохновляло так, что я летал по сцене. После этой Декады мы вернулись домой и поженились. Оля была моим счастьем, о котором я мечтал с детства. 

Они прожили вместе 30 лет. Ее сын Олег стал ему родным.

Болезнь

- После премьеры балета «Белый пароход»  мы пошли в гостиницу «Байкал» отмечать премьеру. Был министр культуры Дамба Жалсараев, помню, все артисты, постановщики. Оля после спектакля очень хотела есть. На столе еще ничего не было, и кто-то преподнес ей папоротник. Она его съела. И прямо на банкете ей стало плохо. Я увез ее домой, а там стало еще хуже. Кто бы сказал, не поверил бы: зима –40 градусов, окна настежь, а у нее на теле в разных местах словно вода кипит: «Жарко… Жарко…».

На другой день врачи поставили балерине диагноз – «полиартрит».

- Ничего у нее не болело, анализы были хорошие, но танцевать больше не смогла. Она была крепкая, сильная по характеру и физически, потому еще 15 лет протянула. Сначала мы думали, что все пройдет, но лама, к которому   ее возил, сказал: «Страшное дело - кто тебя будет лечить, сам умрет». Как об этом было рассказывать? Вот и сейчас не поверят, скажут, что придумывает Ганженко, - говорит Виктор Александрович. 

В 90-е годы он работал в Оперном театре в Словении, с 1996 по 2001 год преподавал в Хорватском хореографическом училище. Из Загреба их заставила уехать обострившаяся болезнь Ольги.

- Последние пять лет она уже не ходила. Я бегал по кругу: из театра - в училище и домой, благо  было все рядом.

Прощание и прощение

13 декабря 2002 года, в день рождения Ольги, они примирились – Виликтон Баранников и Виктор Ганженко.

- Он встретил меня после уроков и предложил пойти посидеть в кафе. А вечером   явились к нам домой. Увидев Олю, Виликтон – великий боксер - долго плакал и все просил прощения. А Оля положила на него руку: «Да  я тебя уже давно простила».

Через год Ольги Коротковой не стало. Виктор Ганженко больше не женился. 

- Потому что нет таких, как она, и больше не будет, - заключает он.  В 2011 году он уехал в Белгород к брату, где преподавал на кафедре хореографического творчества института искусств и культуры (БГИИК). После возвращения в Бурятию  возобновил работу в хореографическом колледже. Обещанное до возвращения место репетитора в театре  неожиданно куда-то уплыло: «Коллектив против» - объяснила новый директор. Как ему это знакомо. В театре это было всегда – одни люди боролись за место под солнцем, вытесняя других. Профессионализм при этом не главный критерий для победы. И победители потом пишут историю, стирая неугодные имена.

Вместо эпилога

- Когда Оли не стало, мы остались с ее мамой – Елизаветой Михайловной. Я ее любил очень. Она и в 90 лет ходила на каблуках и не выглядела старушкой. У нее была прямая спина – этому  научила княгиня Анна Николаевна Трубецкая, забравшая ее из детдома в Иркутске. Она же воспитывала и Олю. На два часа девочек привязывали спиной к стулу, чтобы выработать осанку. Так делали в Смольном. Елизавета Михайловна до старости была, как свеча. Аристократка Анна Николаевна учила: «Если видишь, что человек плохой, не отвечай – уходи молча». И Оля всю жизнь следовала этому. Она бы и сейчас работала, могла бы руководить в балете. Такая культура и профессионализм, не знаю, будут ли теперь. Я часто хожу к Оле на кладбище, говорю с ней. У всех есть мемориальные доски, а у нее   нет. А ведь она была солисткой балета, которую указом президента Бурятии признали выдающейся наряду с Ларисой Сахьяновой. Оля была художественным руководителем хореографического училища. Я знаю, что все опубликовать вы не сможете, но запись, как документ, однажды может поднять Олю выше несправедливости.

Диляра Батудаева, «Номер один».
© 2012 — 2024
Редакция газеты GAZETA-N1.RU
Все права защищены.