«На этом деле хайпанули все кому не лень»
Обвиняемый в убийстве девушек в Клюквенной пади готовится к суду
В Кабанском районном суде началось рассмотрение громкого уголовного дела о двойном убийстве девушек, совершенном в 2002 году в местности Клюквенная падь. На первом заседании трем обвиняемым экс-сотрудникам милиции продлили меру пресечения: Дмитрию Истомину, который больше года содержится в московском СИЗО, - арест, Евгению Инкину и Попову – подписку о невыезде. Рассматривать это дело будет суд присяжных заседателей – об этом ходатайствовала защита одного из обвиняемых.
«Следователи знают, я не виноват»
Расследование уголовного дела о двойном убийстве девушек, совершенном 17 лет назад в Кабанском районе, шло полтора года, а если учесть работу следствия в 2002 - 2003 годах, то и того больше. Недавно материалы дела, заполнившие 15 весьма объемных томов, ушли в районный суд. Несмотря на то, что расследованием преступления занимались московские следователи, обвинительные заключения почему-то утверждала не Генеральная прокуратура РФ, что было бы логично, а прокуратура Бурятии. В регионе, конечно, все материалы, спущенные из Москвы, утвердили. Хотя, по мнению одного из обвиняемых Евгения Инкина, в деле множество недоработок, противоречий и бумаг-«пустышек».
- На каждом этапе расследования я думал, что вот-вот во всем разберутся, - делится Евгений Инкин. - Когда дело передали в центральный аппарат Следственного комитета РФ, был спокоен – в Москве профессионалы, они установят мою непричастность. Но был разочарован - после отмены постановления о прекращении в отношении меня уголовного преследования в части убийства московские следователи никаких следственных действий, доказывающих мою виновность, не провели. Дело расследовалось не индивидуально по каждому, а в группе. Если чья-то вина ими доказана (хотя этого в деле не увидел), почему я должен идти паровозом? Докажите мою вину хоть чем-то. Главное, следователи и сами знают, что я не виновен: когда был в московском СИЗО, следователь мне так и сказал: «Сидишь не за то, что совершал. Ты знаешь, кто это сделал, и молчишь». Смешно и грустно такое слышать: если бы знал, давно все рассказал, я что, мазохист - смотреть, как растаптывают всю мою жизнь, и молчать?
Когда предъявили обвинение, а после вручили обвинительное заключение, составленное московскими следователями, Евгений пришел в недоумение – ему снова инкриминировали убийство девушек. Хотя в апреле прошлого года Следственный комитет Бурятии прекратил уголовное преследование Евгения Инкина в части убийства девушек «за его непричастностью к совершению преступления». В своем постановлении руководитель второго следственного отделения отдела по расследованию особо важных дел СУ СК РФ по РБ Дмитрий Казанцев, ссылаясь на экспертизы и допросы свидетелей, докладывает: «Оценивая собранные доказательства с точки зрения достаточности… прихожу к выводу об отсутствии достаточной совокупности доказательств, свидетельствующих о причастности Инкина Е.Г. к совершению убийства (девочек)».
- Они должны были аргументированно доказать мою причастность к преступлению. Но ничего этого нет, - недоумевает Евгений Инкин. - Когда мне предъявили окончательное обвинение, оказалось, что оно сплошь состоит из таких фраз: «с неустановленным лицом», «в неустановленное время», «на неустановленной машине», «неустановленным предметом». Расписали наши роли, кто что делал, как будто следователь сам при этом присутствовал. Это полный бред. Потому Генпрокуратура и не подписала обвинительное заключение.
«Страшные сказки»
Ознакомившись с материалами уголовного дела, обвиняемый в который раз утвердился в мысли, что в нем полно противоречий и недоработок, на которых делаются псевдообъективные выводы. Начнем с того, что в материалах дела начиная с 2002 года насчитывается 11 полноценных протоколов допроса главной свидетельницы Екатерины П., и во всех них девушка представляет разные версии произошедших событий. То она была вместе с девушками и милиционерами в лесу и спаслась от убийц, укрывшись на дереве, то ее там не было («я все придумала, о чем сожалею, …я искренне хотела помочь следствию, подробности узнала по слухам»).
В одном из протоколов допроса Екатерина П. рассказывает, что, услышав крики девушек, ушла по ночному лесу домой пешком. В другом протоколе допроса свидетельница, отвечая на вопросы следователя, говорит, что узнала о событиях той страшной ночи от оперативника Кузьмина (он трагически погиб в 2002 году), который якобы был свидетелем жестокой расправы. В этом диалоге Екатерина предполагает, что Евгений Инкин, наверное, тоже присутствовал при убийстве девушек, потому что, дескать, обещал приехать.
На одном из допросов московскому следователю в 2020 году Екатерина заявила, что при убийстве девушек в лесу присутствовал Казадаев (оперативник Кабанского отдела, ныне полковник, возглавляющий Управление на транспорте МВД России по ЦФО). По словам «свидетельницы», он приехал в лес, где гуляла компания, на своем уазике. На вопрос следователя, почему она раньше не рассказывала об этом, девушка заявила: «у него руки длинные» и добавила, что он якобы сейчас ей угрожает. На сегодня причастность Казадаева к этому убийству следствием опровергнута, однако осадок от той истории до сих пор ему аукается.
- Подняли резонанс из-за Казадаева, и, если хотели сбить его с должности или испортить ему карьеру, так это прекрасно получилось. Но вы разберитесь с теми людьми, с пешками, за счет которых вы хотели ему подпортить жизнь, или вам до них все равно? Что касается Кузьмина, не такой он был оперативник, чтобы делиться с этой странной дамой обстоятельствами преступления. Все показания Екатерины П. - разные, непонятные, страшные сказки. И на этих словах основывается все дело. Несмотря на противоречивость ее показаний, на сегодня вся страна поверила этой даме, включая профессионалов-следователей. Получается, можно просто на человека пальцем указать и этого окажется достаточным для того, чтобы обвинить в том, чего он не совершал?
Судя по результатам психофизиологического исследования с применением полиграфа и айтрекера, у Екатерины П. «не выявлены реакции, свидетельствующие о том, что она обладает информацией о деталях лишения жизни (девушек)». Получается, свидетельница вовсе и не свидетельница, так почему же тогда дело передано в суд?
- Что уж греха таить, всем известно, что у нас в силовой структуре царит «палочная» система. Везде отрапортовали, что дело раскрыто, назвали имена «убийц», а теперь как сделать шаг назад? Да никак. Если человека закрывали в СИЗО, как доложить руководству, что он не виновен? Боятся. Лучше, закрыв глаза, отправить дело в суд, дескать, там разберутся. Но разберутся ли?
«Хотели правды – вот она»
Сам процесс ознакомления с материалами уголовного дела также вызвал недоумение у Евгения Инкина. Вместо того чтобы, как полагается, предоставить дело в бумажном варианте, его передали обвиняемому на флешке, в электронном виде.
- Я читаю дело и не пойму, где нумерация, ни в одном томе дела нет описи, - говорит Евгений. – Ладно, думаю, пусть с нарушениями, но процедура соблюдена. Предполагаю, мне привезут оригинал, чтобы сверить материалы, но нет, дела я не увидел. Конечно, подписал, что ознакомился, но вдруг в него что-то добавят или уберут, кто мне теперь даст гарантию?
В деле масса никому ненужных экспертиз и допросов. Например, есть протокол о повторном осмотре места происшествия, в ходе которого изъяты предметы, по которым назначались экспертизы. Понятно, что за 17 прошедших с момента преступления лет никаких значимых следов для следствия на них не осталось. Или другой документ – о проведении обыска в рабочих кабинетах и квартире Казадаева, в ходе которого сотрудники изъяли визитки, какие-то документы и морской кортик. По кортику тоже назначалась экспертиза, подтвердившая, что он является холодным оружием. Как это относится к делу? Может, твердый тупой предмет, которым, судя по экспертизе, убили девушек, он переплавил в кортик?
- Складывается ощущение, что провели работу ради работы. Большая часть допросов в деле пустая: «ничего не видел, ничего не знаю». Вроде бы объем есть, а если отмести ненужное, останется немногим меньше половины материалов. Хотя за время, что шло следствие, можно было провести более плодотворную оперативную работу. По поселку много информации ходило, нужно было только ее собрать и найти убийц. Но никто этого не сделал. Такое ощущение, что на этом деле хайпанули все – следствие, журналисты, Эдуард Петров, Собчак, тот же Хосоев, который, по его показаниям в деле, был в Кабанском районе в командировке всего два-три дня, по обстоятельствам дела ничего не помнит, а теперь слывет «известным правозащитником». Прокричали и замолчали. Хочется сказать им: «Вы все хотели правды, вот она, разбирайтесь», но никому это уже неинтересно.
Каток запущен
Несмотря на то, что кроме противоречивых показаний свидетельницы Екатерины П. у следствия нет никаких доказательств вины Инкина, даже реакций полиграфа, его уже давно негласно объявили преступником. Евгения вынудили уводиться с работы, ссылаясь на то, что он портит репутацию предприятия. От него отвернулись люди, которых он еще полтора года назад считал друзьями. При встрече знакомые лишь ради любопытства спрашивают, как у него дела, а по большому счету никому нет дела, как он живет и чем ему помочь.
- Никто уже не помнит, сколько лично я раскрыл преступлений, работая старшим оперуполномоченным в уголовном розыске. Никто из потерпевших за все годы службы ни разу не сказал нам «спасибо». Помню только один случай. Мы раскрыли убийство молодого паренька, которого вырастила и воспитала бабушка. Она принесла нам завернутую в пожелтевшую газету шоколадку и сказала: «Вот, ребята, угощайтесь, вы ведь без отдыху искали преступника день и ночь». Остальным было наплевать на нас. Втоптать, загнобить, оказывается, проще всего. Я хорошо понимаю родителей погибших девушек, не понаслышке знаю, каково это терять детей. Но станет ли им легче, если осудят невиновного, вот вопрос.
Евгений Инкин стойко держит удар. Он признается, что раньше, работая в органах, не мог понять, как можно довести человека до самоубийства. Теперь понимает. Как будет проходить судебный процесс с участием присяжных заседателей, неизвестно. Есть ли практика его проведения в Кабанском районе? Готовы ли к нему судьи и гособвинители, станет ясно уже скоро.
- На каждом этапе я думал, ведь есть же какая-то справедливость, умные люди разберутся, кто-то глаза откроет. Бесполезно. Этот каток с каждым разом набирает скорость все больше и больше. Я очень сомневаюсь, что на последней стадии в суде кто-то совершит героический поступок и попытается остановить его. Сейчас проще сесть в него и доехать до конца. Но как те, кто мог разобраться в этом деле, но не сделал этого, собираются жить дальше? Я не знаю. Ведь преступление на сегодняшний день раскрыто только на бумаге, а фактически настоящие убийцы остались на свободе.
Любовь Ульянова, «Номер один».
«Следователи знают, я не виноват»
Расследование уголовного дела о двойном убийстве девушек, совершенном 17 лет назад в Кабанском районе, шло полтора года, а если учесть работу следствия в 2002 - 2003 годах, то и того больше. Недавно материалы дела, заполнившие 15 весьма объемных томов, ушли в районный суд. Несмотря на то, что расследованием преступления занимались московские следователи, обвинительные заключения почему-то утверждала не Генеральная прокуратура РФ, что было бы логично, а прокуратура Бурятии. В регионе, конечно, все материалы, спущенные из Москвы, утвердили. Хотя, по мнению одного из обвиняемых Евгения Инкина, в деле множество недоработок, противоречий и бумаг-«пустышек».
- На каждом этапе расследования я думал, что вот-вот во всем разберутся, - делится Евгений Инкин. - Когда дело передали в центральный аппарат Следственного комитета РФ, был спокоен – в Москве профессионалы, они установят мою непричастность. Но был разочарован - после отмены постановления о прекращении в отношении меня уголовного преследования в части убийства московские следователи никаких следственных действий, доказывающих мою виновность, не провели. Дело расследовалось не индивидуально по каждому, а в группе. Если чья-то вина ими доказана (хотя этого в деле не увидел), почему я должен идти паровозом? Докажите мою вину хоть чем-то. Главное, следователи и сами знают, что я не виновен: когда был в московском СИЗО, следователь мне так и сказал: «Сидишь не за то, что совершал. Ты знаешь, кто это сделал, и молчишь». Смешно и грустно такое слышать: если бы знал, давно все рассказал, я что, мазохист - смотреть, как растаптывают всю мою жизнь, и молчать?
Когда предъявили обвинение, а после вручили обвинительное заключение, составленное московскими следователями, Евгений пришел в недоумение – ему снова инкриминировали убийство девушек. Хотя в апреле прошлого года Следственный комитет Бурятии прекратил уголовное преследование Евгения Инкина в части убийства девушек «за его непричастностью к совершению преступления». В своем постановлении руководитель второго следственного отделения отдела по расследованию особо важных дел СУ СК РФ по РБ Дмитрий Казанцев, ссылаясь на экспертизы и допросы свидетелей, докладывает: «Оценивая собранные доказательства с точки зрения достаточности… прихожу к выводу об отсутствии достаточной совокупности доказательств, свидетельствующих о причастности Инкина Е.Г. к совершению убийства (девочек)».
- Они должны были аргументированно доказать мою причастность к преступлению. Но ничего этого нет, - недоумевает Евгений Инкин. - Когда мне предъявили окончательное обвинение, оказалось, что оно сплошь состоит из таких фраз: «с неустановленным лицом», «в неустановленное время», «на неустановленной машине», «неустановленным предметом». Расписали наши роли, кто что делал, как будто следователь сам при этом присутствовал. Это полный бред. Потому Генпрокуратура и не подписала обвинительное заключение.
«Страшные сказки»
Ознакомившись с материалами уголовного дела, обвиняемый в который раз утвердился в мысли, что в нем полно противоречий и недоработок, на которых делаются псевдообъективные выводы. Начнем с того, что в материалах дела начиная с 2002 года насчитывается 11 полноценных протоколов допроса главной свидетельницы Екатерины П., и во всех них девушка представляет разные версии произошедших событий. То она была вместе с девушками и милиционерами в лесу и спаслась от убийц, укрывшись на дереве, то ее там не было («я все придумала, о чем сожалею, …я искренне хотела помочь следствию, подробности узнала по слухам»).
В одном из протоколов допроса Екатерина П. рассказывает, что, услышав крики девушек, ушла по ночному лесу домой пешком. В другом протоколе допроса свидетельница, отвечая на вопросы следователя, говорит, что узнала о событиях той страшной ночи от оперативника Кузьмина (он трагически погиб в 2002 году), который якобы был свидетелем жестокой расправы. В этом диалоге Екатерина предполагает, что Евгений Инкин, наверное, тоже присутствовал при убийстве девушек, потому что, дескать, обещал приехать.
На одном из допросов московскому следователю в 2020 году Екатерина заявила, что при убийстве девушек в лесу присутствовал Казадаев (оперативник Кабанского отдела, ныне полковник, возглавляющий Управление на транспорте МВД России по ЦФО). По словам «свидетельницы», он приехал в лес, где гуляла компания, на своем уазике. На вопрос следователя, почему она раньше не рассказывала об этом, девушка заявила: «у него руки длинные» и добавила, что он якобы сейчас ей угрожает. На сегодня причастность Казадаева к этому убийству следствием опровергнута, однако осадок от той истории до сих пор ему аукается.
- Подняли резонанс из-за Казадаева, и, если хотели сбить его с должности или испортить ему карьеру, так это прекрасно получилось. Но вы разберитесь с теми людьми, с пешками, за счет которых вы хотели ему подпортить жизнь, или вам до них все равно? Что касается Кузьмина, не такой он был оперативник, чтобы делиться с этой странной дамой обстоятельствами преступления. Все показания Екатерины П. - разные, непонятные, страшные сказки. И на этих словах основывается все дело. Несмотря на противоречивость ее показаний, на сегодня вся страна поверила этой даме, включая профессионалов-следователей. Получается, можно просто на человека пальцем указать и этого окажется достаточным для того, чтобы обвинить в том, чего он не совершал?
Судя по результатам психофизиологического исследования с применением полиграфа и айтрекера, у Екатерины П. «не выявлены реакции, свидетельствующие о том, что она обладает информацией о деталях лишения жизни (девушек)». Получается, свидетельница вовсе и не свидетельница, так почему же тогда дело передано в суд?
- Что уж греха таить, всем известно, что у нас в силовой структуре царит «палочная» система. Везде отрапортовали, что дело раскрыто, назвали имена «убийц», а теперь как сделать шаг назад? Да никак. Если человека закрывали в СИЗО, как доложить руководству, что он не виновен? Боятся. Лучше, закрыв глаза, отправить дело в суд, дескать, там разберутся. Но разберутся ли?
«Хотели правды – вот она»
Сам процесс ознакомления с материалами уголовного дела также вызвал недоумение у Евгения Инкина. Вместо того чтобы, как полагается, предоставить дело в бумажном варианте, его передали обвиняемому на флешке, в электронном виде.
- Я читаю дело и не пойму, где нумерация, ни в одном томе дела нет описи, - говорит Евгений. – Ладно, думаю, пусть с нарушениями, но процедура соблюдена. Предполагаю, мне привезут оригинал, чтобы сверить материалы, но нет, дела я не увидел. Конечно, подписал, что ознакомился, но вдруг в него что-то добавят или уберут, кто мне теперь даст гарантию?
В деле масса никому ненужных экспертиз и допросов. Например, есть протокол о повторном осмотре места происшествия, в ходе которого изъяты предметы, по которым назначались экспертизы. Понятно, что за 17 прошедших с момента преступления лет никаких значимых следов для следствия на них не осталось. Или другой документ – о проведении обыска в рабочих кабинетах и квартире Казадаева, в ходе которого сотрудники изъяли визитки, какие-то документы и морской кортик. По кортику тоже назначалась экспертиза, подтвердившая, что он является холодным оружием. Как это относится к делу? Может, твердый тупой предмет, которым, судя по экспертизе, убили девушек, он переплавил в кортик?
- Складывается ощущение, что провели работу ради работы. Большая часть допросов в деле пустая: «ничего не видел, ничего не знаю». Вроде бы объем есть, а если отмести ненужное, останется немногим меньше половины материалов. Хотя за время, что шло следствие, можно было провести более плодотворную оперативную работу. По поселку много информации ходило, нужно было только ее собрать и найти убийц. Но никто этого не сделал. Такое ощущение, что на этом деле хайпанули все – следствие, журналисты, Эдуард Петров, Собчак, тот же Хосоев, который, по его показаниям в деле, был в Кабанском районе в командировке всего два-три дня, по обстоятельствам дела ничего не помнит, а теперь слывет «известным правозащитником». Прокричали и замолчали. Хочется сказать им: «Вы все хотели правды, вот она, разбирайтесь», но никому это уже неинтересно.
Каток запущен
Несмотря на то, что кроме противоречивых показаний свидетельницы Екатерины П. у следствия нет никаких доказательств вины Инкина, даже реакций полиграфа, его уже давно негласно объявили преступником. Евгения вынудили уводиться с работы, ссылаясь на то, что он портит репутацию предприятия. От него отвернулись люди, которых он еще полтора года назад считал друзьями. При встрече знакомые лишь ради любопытства спрашивают, как у него дела, а по большому счету никому нет дела, как он живет и чем ему помочь.
- Никто уже не помнит, сколько лично я раскрыл преступлений, работая старшим оперуполномоченным в уголовном розыске. Никто из потерпевших за все годы службы ни разу не сказал нам «спасибо». Помню только один случай. Мы раскрыли убийство молодого паренька, которого вырастила и воспитала бабушка. Она принесла нам завернутую в пожелтевшую газету шоколадку и сказала: «Вот, ребята, угощайтесь, вы ведь без отдыху искали преступника день и ночь». Остальным было наплевать на нас. Втоптать, загнобить, оказывается, проще всего. Я хорошо понимаю родителей погибших девушек, не понаслышке знаю, каково это терять детей. Но станет ли им легче, если осудят невиновного, вот вопрос.
Евгений Инкин стойко держит удар. Он признается, что раньше, работая в органах, не мог понять, как можно довести человека до самоубийства. Теперь понимает. Как будет проходить судебный процесс с участием присяжных заседателей, неизвестно. Есть ли практика его проведения в Кабанском районе? Готовы ли к нему судьи и гособвинители, станет ясно уже скоро.
- На каждом этапе я думал, ведь есть же какая-то справедливость, умные люди разберутся, кто-то глаза откроет. Бесполезно. Этот каток с каждым разом набирает скорость все больше и больше. Я очень сомневаюсь, что на последней стадии в суде кто-то совершит героический поступок и попытается остановить его. Сейчас проще сесть в него и доехать до конца. Но как те, кто мог разобраться в этом деле, но не сделал этого, собираются жить дальше? Я не знаю. Ведь преступление на сегодняшний день раскрыто только на бумаге, а фактически настоящие убийцы остались на свободе.
Любовь Ульянова, «Номер один».
