Живой среди мертвых

Медэксперт Зорикто Балданов о работе в морге и рисках своей профессии
A- A+
Судмедэксперты – профессия не для слабонервных. Каждый день они вскрывают трупы, устанавливают постфактум, когда, по какой причине и как умер человек. Многие путают профессию судмедэкспертов с патологоанатомами. А стереотипов и анекдотов о том, какие люди работают с мертвыми, еще больше. Наверное, все потому, что профессия медэкспертов – одна из самых закрытых для общества. 

Председатель Молодежного совета профсоюза работников здравоохранения Бурятии, эксперт Республиканского бюро судебно-медицинской экспертизы Зорикто Балданов, вопреки стереотипам, – вовсе не угрюмый человек со скальпелем, отстраненный от всего мира. К нашему удивлению, специалист,  ежедневно работающий с мертвыми, оказался очень жизнелюбивым, открытым и остроумным человеком, с которым невозможно общаться без улыбки. 

Поиск себя

Я долго не мог определиться с профессией. Как большинство подростков, занимающихся спортом, грезил о спортивной карьере. Но после глубоких размышлений решил, что медицина мне подходит больше всего, и поступил в БГУ на медфак. 

На последнем курсе университета у нас появился такой предмет, как «судебная медицина», и тут я вспомнил свои детские мечты. Будучи ребенком, я хотел стать милиционером, мне нравилось читать детективы, искать нюансы, которые помогают следствию установить истину. Все это я нашел в судебной медицине. 

Наказать жуликов

Наши экспертизы и особые познания зачастую являются единственным веским доказательством в суде. Мне нравится, когда после вскрытия ты направляешь следствие на верный путь или исключаешь какие-то обстоятельства, которые придумывают «жулики», чтобы избежать наказания. 

Бывает и наоборот – оправдываешь невиновного подозреваемого. Ради таких моментов и стоит жить. Это, наверное, самый главный плюс моей работы. А вот из минусов можно отметить отсутствие генетической лаборатории и необходимых для работы площадей. Финансирования, которое выделяется, явно недостаточно для развития нашей службы. А тем временем материально-техническая база изнашивается, в плане диагностики мы живем, будто в прошлом веке. 

О внутреннем равновесии

Почему я такой спокойный и уравновешенный? Возможно, наша работа накладывает отпечаток безэмоциональности, а может, я всегда был такой. Помню, в детстве мы с мамой ухаживали за дедушкой, когда он умирал от рака. Уже тогда у меня не было какого-то шока. Я просто видел, что старый человек очень болен. Наверное, когда он умер, я и понял, что смерть – это естественный результат старости и болезни. С тех пор к кончине отношусь спокойно, как к чему-то обыденному и повседневному. 

Подсказка для коллег

Однажды у меня случился аллергический отек, не хватало воздуха, я как раз только начал работать в «судебке». Была небольшая паника, но так как я ехал в микрике, вида не подавал. В голове вертелась одна только мысль: «Надо оставить для коллег записку о том, что причина моей смерти – это отек гортани» (смеется).

О смерти и привидениях

В жизни было много ситуаций, когда я мог умереть, поэтому я не боюсь смерти. Я боюсь собак (улыбается). Умирать не страшно, а вот умереть нелепо, например от укуса собаки, – вот это страшно. А еще я боюсь смотреть фильмы ужасов. 

Как-то раз я остался один дежурить в морге и услышал чьи-то шаги в коридоре. Сначала перепугался, сами подумайте: ночь, морг, топот. Потом пошел проверить, оказалось, это мой коллега тоже на работе задержался. 

Привидения к нам в «судебку» вообще не заходят, наверное потому, что ни мои коллеги, ни я в них не верим. Во что я верю, так это в силу молитвы. Был случай, когда я застрял на машине в снегу, не мог выехать долго. Часа три мучался, потом сел за руль, помолился, и в ту же секунду все получилось. Теперь постоянно молюсь. Мои родители буддисты, и я тоже буддист, мы постоянно ходим в дацан, празднуем все праздники. Как буддист я верю в перерождение души. 

Статус: все сложно

В свободное от работы время я играю в футбол с друзьями. Периодически хожу в спортзал с коллегой, читаю книги и участвую в «Играх разума». Но в основном все свое свободное время посвящаю молодежному совету профсоюза работников здравоохранения республики, так как являюсь его председателем. 

Меня все вокруг пытаются поженить. Но моя личная жизнь – под статусом «все сложно». Просто, когда девушки узнают, что я судмедэксперт, с ужасом спрашивают: «Как ты там работаешь?». Конечно, я отвечаю, что в наше время бояться нужно живых, а не мертвых. 

Но все равно теперь при знакомстве не сразу говорю о своей работе, сначала пытаюсь понять, как человек отреагирует, и если понимаю, что нормально – только тогда раскрываю свой секрет. Как-то раз обедали с девушкой вместе, заказали мясные блюда. Когда принесли одно из блюд, девушка спросила меня: «Что это?». Я ответил, что, судя по разрезу, это язык. Больше никогда мы вместе не обедали (смеется). 

Мертвые учителя

Иногда те, кого мы исследуем, заставляют задуматься над образом жизни. Как-то раз я «вскрывал» молодого человека, который умер от хронического злоупотребления алкоголем, ему было всего 25 лет. После этого я начал приучать себя к культуре пития.

Бывают люди с ожирением, и, как только представишь, что твои коллеги будут тебя вскрывать и жаловаться на то, какой ты «большой», поневоле начинаешь задумываться о здоровой и полезной пище. Есть, конечно, и смерти насильственного характера, которые запоминаются надолго, и ты понимаешь, что наш город не такой уж и маленький и спокойный. Одно время было много случаев убийств таксистов, тогда я всех своих знакомых отговаривал таксовать хотя бы по ночам.

Изверги и потрошители

В моей практике было много исследований трупов, ставших жертвами изуверов. Один из самых жестоких, это когда женщине вырезали половые органы, после того как умертвили ее. Или вот еще: группа молодых людей убила несколько девушек и отрезала им молочные железы. Это было очень давно, но крепко запомнилось. Но ужаснее всего детские смерти, особенно несчастные случаи, когда малыши выпадают из окна, к примеру. Ведь нет ничего ужаснее, чем оборвавшаяся жизнь младенца. 

Кроме трупов жертв жестоких нападений нам приходится исследовать и древние останки. Помню, несколько лет назад нашли братскую могилу репрессированных, мой коллега из медико-криминалистического отделения занимался изучением этих останков. У меня был случай, когда я исследовал артефакт какого-то племени, жившего 500 лет назад.

С риском для жизни

В работе судебно-медицинского эксперта много рисков. В первую очередь мы, как и все медики, подвержены опасности заражения той или иной болезнью. К примеру, можно заразиться туберкулезом при исследовании человека, скончавшегося от этого. Меня всегда одновременно и забавлял и угнетал тот факт, что по СПИДу и гепатиту мы стоим в одной группе риска с проститутками и наркоманами.

Про обвинения и ошибки 

Попыток подкупа не было, как и не было угроз от недругов. Возможно потому, что почти каждый судмедэксперт знает, как убить человека так, чтобы никто не смог разгадать причину его смерти (смеется). 

А вот с обвинениями в непрофессионализме приходится сталкиваться часто. Родственники, не довольные результатами исследований, протестуют, спорят. На самом деле ошибки крайне редки, хоть наша медицина и несовершенна. 

Ведь, даже если есть сомнения, мы собираем консилиум, изучаем море книг, а также консультируемся с коллегами из других областей медицины. Экспертиза – это искусство, и каждая из них должна вызреть в голове у специалиста, перед тем как ляжет на стол следователю, ведь мы несем индивидуальную ответственность за свои выводы. 

Часто жалуются люди, чьи родственники стали жертвами несчастного случая, считая, что их близких наверняка кто-то убил. Помню случай, когда мужчина работал циркулярной пилой, диск оторвался и попал ему в голову, смерть произошла на месте из-за открытой черепно-мозговой травмы. Или вот еще случай был: пьяный мужчина пошел в туалет, каким-то образом умудрился сломать унитаз. Осколком он случайно порезал себе ногу, зацепил вену, подумал, что все нормально, пошел спать. А утром его собутыльники обнаружили бездыханное тело.   

Черный юмор

Несмотря на все трудности работы, мы редко унываем. Как и у всех, в нашем коллективе есть свои специфические шутки, которые не каждый может понять. К примеру, рентгенологи всегда говорят: «Мы видим людей насквозь», а мы им оппонируем: мол, зато мы «помогаем раскрыть богатый внутренний мир человека». 

Еще у нас, сотрудников Бюро судебно-медицинской экспертизы, есть своя негласная шутка: «Приходи на Пирогова, три – мы посмотрим, что у тебя внутри!». 

Кстати, когда меня спрашивают: «Что нас ждет после смерти?» я отвечаю: «Оформление свидетельства о смерти» (смеется). 

Но, несмотря на присущий нам черный юмор и все стереотипы о судмедэкспертах, мы вовсе не бесчувственные и циничные. Мы обычные люди, можем и сопереживать, и сочувствовать. И так же, как все, мечтаем о семье и домашнем уюте.

Беседовала Елена Темникова, «Номер один». 
© 2012 — 2024
Редакция газеты GAZETA-N1.RU
Все права защищены.