Вечная любовь и неоновый демон

Театр кукол «Ульгэр» показал бохо-спектакль «Повесть о Петре и Февронии Муромских»
A- A+
В День семьи, любви и верности, когда в России вспоминают историю любви Петра и Февронии, в театре кукол «Ульгэр» прошла премьера спектакля, посвященного муромским святым. За материал взялась сильная команда: режиссер Олег Юмов, художник Кристина Войцеховская, режиссер по пластике Игорь Григурко, композитор Сарантуя Жалцанова.

Бохо-спектакль

«Повесть о Петре и Февронии Муромских» с точки зрения визуального восприятия красивый и стильный спектакль. Кристина Войцеховская приглашает зрителя в огромный, темный и сказочный лес. При этом настоящие деревья заполняют все пространство: не только то, что запланировано во временном помещении «Ульгэра» под сцену, но и то, что было закулисьем, подсобками, и даже сам зрительный зал. Здесь то и дело поют птички, «бегают» зайцы, звучат мелодичные и протяжные русские песни.

– Моя мама из Мурома, и эту историю я знаю с детства. В работе над спектаклем посмотрела несколько лекций филологов, потому что одно дело – знать древний текст, а другое – понимать, как он трактуется. Например, та же болезнь Петра скорее духовная, а не физическая, – рассказывает Кристина Войцеховская. – Наш спектакль – это не реконструкция эпохи XII–XIII веков, а скорее стилизация. Муром – это дубравы, богатыри, церкви, здесь все пропитано народным духом. Поэтому мы стилизовали пространство за счет выбора натуральных фактур, звуков. Первое, что Олег придумал, еще до нашей встречи, – использовать глиняных птичек, известный на Руси музыкальный инструмент-игрушку, и когда я предложила пространство леса, все это логично вписалось.

Льняные костюмы в стиле бохо, натуральные ткани и материалы: холщовые мешочки, бечевка, клубки пряжи, домотканые половики, глиняные свиристелки – все смотрится естественно и гармонично и создает ощущение одновременно какого-то домашнего уюта, тепла, очага и соединения с природой, тишины, покоя.

Неоновый демон

Этой гармонии с природой противопоставляется Огненный змей, которого по преданию победил Петр. По задумке авторов, части змея – это семь смертных грехов: гордыня, алчность, зависть, гнев, похоть, чревоугодие, уныние. И это соединяется с православной традицией восприятия этого образа как нечистого духа, виртуального морока, личины, принимаемой на себя дьяволом.

Интересно, что именно эти смертные грехи-маски, которые смотрятся в пространстве как нечто инородное, раскрашены флуоресцентной краской, характерной для рекламных вывесок, ночных клубов. В этом есть пугающая агрессия современности, для которой брак не является, к сожалению, ценностью. Статистику по разводам пока никто не отменял.

Но бороться со змеем, а значит, и с грехами героям предстоит не только в самом начале, когда Петр выходит биться с ним. На протяжении всей истории князь и княгиня проходят испытания – гневом, когда Петру говорят, что он должен жениться на дочери древолаза; алчностью, когда ему приходится выбирать между престолом и супругой; вожделением, когда Февронию пытается соблазнить женатый мужчина; людской завистью, когда бояре не хотят, чтобы ими правила простолюдинка. Змей – внутри каждого человека, и эта борьба между добром и злом не стихает ни на минуту.

«Повесть о Петре и Февронии» – о любви, верности, преданности, мудрости, о преодолении супругами трудностей, о настоящих чувствах. Спектакль заканчивается словами апостола Павла из его послания к Коринфянам о том, что «любовь долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится... любовь никогда не перестает...». И в такой финальной точке спектакля есть своего рода миссионерская миссия, которую, осознавая ее или нет, берет на себя театр.

Древний текст – древний язык 

«Повесть…» считается одним из лучших образцов древнерусского творчества, вершиной литературы XVI–XVII веков. Она написана священником Ермолаем-Еразмом на основе муромских устных преданий церковнославянским языком, который и сохранил режиссер и на котором говорят на протяжении всего спектакля актеры.

С одной стороны, эта особенность постановки – ее достоинство, так как церковнославянский – это патетичный и очень поэтичный язык, у которого есть своя мелодика, красота и невероятная образность.

– Когда меня познакомили с идеей поставить спектакль на церковнославянском языке, я был скептически настроен, – говорит консультант по древнему языку, доктор филологических наук Александр Майоров. – Древнерусская литература – это высокоторжественная литература, проникнутая дидактизмом. Перед авторами, прежде всего, стояла миссионерская задача – донести идеи христианства до широких масс. И церковнославянский – это искусственный язык, книжный, письменный язык. И то, что он зазвучал, – уже огромная работа. Церковнославянский – это еще и особая кодовая система, и нужно было ее каким-то образом разложить так, чтобы она была понятна современному зрителю. Команде спектакля это удалось превосходно.

С другой стороны, есть опасность, что церковнославянский станет препятствием для понимания текста зрителями. Но и это можно использовать как преимущество, педалируя образовательную, социальную и миссионерскую составляющие спектакля. А именно: устраивать встречи, обсуждения, приглашать зрителей на семейные просмотры вместе с родителями, которые по ходу действия объясняли бы смысл происходящего. И привести своих детей, учеников на постановку не только потому, что здесь про святых благоверных князей (как это могут воспринять особо ревностные православные бабушки), но и потому, что здесь про любовь. Объясняя и рассказывая, что в центре всего – христианства, жизни, семьи – и тогда, и сейчас – любовь.

Варвара Стрельцова, для «Номер один».
© 2012 — 2024
Редакция газеты GAZETA-N1.RU
Все права защищены.