«Буду там с пингвинами танцевать»
Ведущий солист театра МГАДМТ имени Н.И. Сац, организатор Baikal Dance Festival в Бурятии Павел Окунев (г. Москва) рассказал о жизни артиста балета, дружбе с Андрисом Лиепа, о том, как он потерял машину и друга, организовывая свое первое мероприятие, и как теперь отдает творческую «дань» малой родине и альма-матер
Павел Окунев – молодой, энергичный человек, который, кажется, жаждет впитать жизнь с ее яркими красками в каждую клеточку своего тела. Он родился в Улан-Удэ и не боится трудностей. С раннего детства, профессионально занимаясь в течение нескольких лет спортивными бальными танцами, он привык к мощным физическим нагрузкам. Не страшится экспериментировать, погружаясь с головой то в классический балет, то в современную хореографию. Рискует, ставя на кон машину и финансовое благополучие, чтобы провести в Бурятии танцевальный фестиваль и привезти сюда опытных танцоров.
О альма-матер, брейк-дансе и Италии
Павел Окунев после пятого класса был принят в Бурятский хореографический колледж. Первое время родители юноши пытались совмещать балет и бальные танцы, но педагоги были против таких нагрузок для неокрепшего организма и призвали их и танцора определиться.
– Было очень сложно воспринимать основы балета после бальных танцев, потому что я был уже полупрофессионал, который танцует и управляет партнершей, делает красивые па. А тут меня поставили за станок и говорят: «Тяни попу, тяни носок». И я первый год не понимал, куда я попал, но я точно знал, что это сделает из меня профессионала.
Однажды в обеденный перерыв он заглянул в клуб, откуда доносились плотные басы и где занимались брейк-дансеры.
– Что они творили! Я подумал: «Вау, я хочу так же». И пошли ссадины, синяки, упреки педагогов: «Зачем ты это делаешь?». Я понял, что эти тинейджерские движения дают мне свободу импровизации. На тот момент понятия импровизации вообще не было в училище. Это только сейчас они подходят к этому. А театр давно ушел вперед от той базы, что преподают. Современная хореография заняла полноправное место в академических театрах. Если раньше это были только эксперименты, одноактные балеты, то сейчас это целое направление. В брейк-дансе, сам того не понимая, я начал изучать партерные движения – базу для современной хореографии.
Затем с Павлом случился Новосибирск и его хореографическое училище, где он познакомился с педагогом, которая готовила его к работе в итальянской труппе.
– Мне с ней невероятно повезло. Она показала мне жесткий современный контемп, европейский, который до сих пор не всеми воспринимается в России, приоткрыла «занавеску» и поработала со мной. Я просто шел за ней на ощупь. Но к моменту выпускного она показала мне спектакль этой труппы. И тогда меня отпугнула форма, когда на первый план выходит внешняя эстетика: например, пять полураздетых мужчин красиво танцуют, а за основу взята одна мысль: дождь. Мне было 18 лет, и я был к этому не готов. И отказался от Италии.
О театре и Париже
Как многих творческих людей из провинции, Павла потянуло в Москву. Тем более что ему было обещано место в труппе Кремлевского балета. Но на момент, когда он приехал в столицу, вакансия была занята. И начался поиск театров, просмотры, пока однажды он не перепутал свои собственные записи и не попал в театр имени Н. Сац.
– В тот год они ставили балет «Чиполлино», в котором я уже учувствовал в бурятском училище, его ставил Генрих Александрович Майоров, тоже из Улан-Удэ. И он сразу же поставил меня на премьеру. Были, конечно, трудности с артистами, мол, пришел молодой, и ему сразу дали премьеру. После этого мне повезло, я стал танцевать ведущие партии.
Так Павел Окунев протанцевал в театре два года и уехал в Париж. Сначала просто по туристической визе, а затем по учебной прожил там год, случайно, что называется, за компанию поступив в Международную академию танца.
– Я учился, параллельно по ночам работал в парижском кабаре, денег не хватало. В академии были свои сложности, так как это разные школы: русская балетная школа – размашистая, в высоту прыжка, на координацию, техничность, французская – это мелкие движения, которые надо быстро и технично делать. Было сложно переучиваться, поэтому я французскую школу балета отодвинул и углубился в современную хореографию. Мне было важно понять, что мне тогда предложила мой педагог, зазывая в Италию. И только во Франции этот мир для меня открылся, когда я сходил на спектакли, побывал на разных перформансах.
Но театр имени Н. Сац не отпускал молодого танцора и, по стечению обстоятельств, приехал на месячные гастроли во Францию. Здесь Павел узнал, что в театре большие изменения, и одной из грядущих премьер станет «Сказка о попе и его работнике Балде» в хореографии Владимира Васильева.
– Я Васильева люблю безумно. Когда они уехали, я загрустил и подумал о возвращении, хотя не знал, возьмут ли меня обратно. В итоге взяли, к следующему сезону я вернулся, танцевал ведущую партию Балды, и для меня это большая гордость, что я поработал с мировой звездой, легендой балета.
О свадьбе махараджи и КГБ
Сейчас Павел работает три года в родном театре, а на год уходит в гастрольные труппы и другие коллективы, чтобы знакомиться, учиться новому и путешествовать. Он побывал с гастролями в Америке, Бразилии, Франции, Германии, Польши, Голландии, Испании, Израиле и так далее, работал в театре «Балет Москва» и даже танцевал на свадьбе махараджи.
– Он заказал русский балет. И это была самая настоящая Индия. Тогда нас всех поразил этот контраст: с одной стороны, замок и пиршество на шесть тысяч человек, а за воротами – нищета и детям нечего надеть.
Самой большой удачей Павел считает знакомство и дружбу с великим танцором Андрисом Лиепа, в «Русских сезонах» которого он танцевал ведущие партии.
– Это потрясающий, отзывчивый, добрый человек. К нему любой танцор может подойти, спросить, и он всегда подскажет, поможет. Однажды я просто в перерыве между репетициями предложил ему поехать на Байкал. Он согласился, поддержал наш фестиваль «Танцевальное лето на Байкале». Был удивительный момент, когда мы сидели на Байкале, ели омуль, и он рассказывал мне о своем участии в операции под кодовым названием «Синдерелла», когда он тайно, еще во времена Советского Союза, встречался с Рудольфом Нуреевым во Франции. Тогда КГБ пресекали любые связи с покинувшими родину. Я сидел и понимал, что слушаю эту историю из первых уст. Такие мгновения запоминаются надолго.
О Baikal Dance Festival и потере машины
Фестивалю Baikal Dance Festival, который сейчас проходит в Улан-Удэ, всего два года. 3 августа в театре оперы и балета состоится гала-концерт, где примут участие ведущие артисты Большого, Мариинского и театра Бориса Эйфмана. Но путь к проведению этого фестиваля у молодого организатора был непрост и тернист.
Сначала был фестиваль «Танцевальное лето на Байкале», который ушел в Иркутск. Из-за финансовых сложностей Павел тогда продал машину, потерял друга и даже сам фест, который теперь организовывают другие люди. Но появилось новое детище – Baikal Dance Festival.
– Люди, которые поддержали мероприятие, сами проделали огромный путь от выпускников Бурятского хореографического училища до солистов ведущих театров страны. Они готовы делиться своим опытом, только нужна площадка. Одно дело, когда тебе показывают видеозапись, другое дело, когда приезжает опытный танцор и дает современные знания, свой опыт. Тело, мышцы запоминают движения. И, думаю, этого не хватает местным танцорам, поэтому я и хочу проводить здесь фестиваль, мастер-классы. Я не хочу везти сюда московские понты, в чем меня пытаются порой обвинить. Я местный, я родился в Улан-Удэ, я хочу, чтобы ребята, которые здесь учатся, сократили дистанцию между тем, чем сегодня живет современный театр и что сегодня преподают, чтобы люди получали интересные знания, знакомились с новыми техниками.
Это своего рода творческая «дань» своей малой родине и родному училищу, из которого Павел вышел.
– Я не понимаю тех людей, кто не любит свою родину, тем более малую родину. Это ведь твое мировоззрение, менталитет, то, что тебя сформировало. Я считаю, что наше хореографическое училище дало мне хорошую базу, и я всегда буду ему благодарен. Я хочу, чтобы его выпускники были готовы к тому, что надо будет падать в пол. Если бы мне задолго рассказали об этом, я, может быть, и в Италию поехал. Чтобы они были в контексте современного театра, не выпадали из реальности. Ведь конкуренция жесткая, и например, столичные выпускники часто имеют протекцию, а мы вынуждены быть лучше, мощнее, талантливее.
Век артиста балета недолог. Через пару лет у Павла «пенсия», а как правило, после 25 европейские труппы уже не рассматривают артистов, но у него есть огромное желание заниматься организаторской деятельностью.
– Это внутренняя жажда движения. Я не могу представить, что должно произойти, чтобы я остановился. Даже если меня забросит в глубинку на Камчатку, я буду там с пингвинами танцевать и что-то с ними организовывать.
Варвара Стрельцова, «Номер один»
