«Татаро-монгольский мир» Искандера Сакаева
Авторы спектакля (а именно так себя отныне именует творческий тандем проекта «Тихий Булат») пока еще неохотно говорят о фишках будущей премьеры. На репетициях Искандер, словно генерал Пиночет, диктует жестко, неумолимо, беспощадно. Диктует актерам, ассистентам и даже автору пьесы. По ходу репетиций Галсан трижды вносит правки в текст, оттачивая реплики, доводя до естественного совершенства каждый диалог. Так энергичный режиссер, опираясь на авторскую идею, пишет свою картину мира.
Казанский татарин по корням, потомок волжских булгар, непримиримых противников Золотой Орды, Искандер ваяет картину современного «Татаро-монгольского мира».
- Как только поступило предложение поработать с пьесой Галсана, я выдвинул главное условие: спектакль должен ставиться на бурятском языке, – признается Искандер.
Ради «Тихого Булата» он отказался от постановки классического спектакля в родном Татарстане. В итоге случился настоящий творческий парадокс: не понимая ни слова по-бурятски, татарский режиссер ставит пьесу на-бурятском языке, мгновенно угадывая, где актер недоговаривает или попросту «халтурит».
Традиция русского классического театра – это не просто «многогранный мир», как пишут в учебниках. Это универсальная система, выверенная до мелочей. Искандер всерьез называет себя внуком самого Мейерхольда. Это, кажется, весьма нескромное заявление поймет только истинный театрал: сейчас он один из немногих, кто фанатично исповедует систему Мейерхольда, систему естественной биомеханики, или творческого учения о повадках, условных жестах и мимике человека.
Наверное, потому личное общение с Искандером – процесс не очень-то приятный. Представитель школы Мейерхольда естественно пытлив и словно видит тебя насквозь. С таким же ощущением работает и вся творческая команда спектакля «Тихий Булат».
Герои современной истории – обычные студенты, в жилах которых кипит кровь великих предков. Режиссер заставляет актеров ощутить эту кровь. А ощутить ее можно только в случае, когда она вот-вот прольется… Вот молодой актер, едва сдерживая зевоту, задумался о чем-то своем. Но яркая лента на древке условной секиры мгновенно изгоняет из него прилипчивый образ современного лентяя и пофигиста. Актер взбешен, полон желания дать ответ, но режиссер не отступает, взвинтив атмосферу репетиции до предела, он неуклонно идет к своей цели.
- Изначально я задумывал спектакль как драму в стиле фэнтези, – отмечает Галсан Назатов. -- Однако теперь считаю и понимаю, что «Тихий Булат» должен стать пластической постановкой, воплощением нашей, восточной, врожденной пластики. В чем выражаются наши корни? В наших жестах, в нашей мимике, в наших повадках, необъяснимых способностях, которые мы привычно называем врожденными инстинктами. Неудивительно, что наука до сих пор не может их объяснить до конца…
Между тем, вслушиваясь в динамику и мелодику бурятского, а по сути, монгольского языка, Искандер все так же безошибочно угадывает слова. И вот уже кажется, что на этой репетиции нет языковых границ. Есть лишь язык пластики и одна общая история, которую можно писать как угодно, но никак нельзя обмануть.
Вениамин Бату, для «Номер один».
