Станет ли эффективным запрет на вылов омуля?
Эксперты оценивают «омулевый» мораторий
Популяция байкальского омуля - уникального вида рыбы озера Байкал, вылов которого год назад был запрещен из-за катастрофического сокращения его численности, начнет восстанавливаться при условии, что борьба с браконьерами станет эффективнее, а рыбоводным заводам будет хватать сырьевой базы для искусственного воспроизводства рыбы, считают опрошенные эксперты отрасли. О том, какие проблемы выявил первый год действия запрета, как его эффективность снижают пробелы в законодательстве, и почему его итоги трудно будет подвести из-за плавающих оценок численности омуля - в материале ТАСС.
Перспектива на пять лет
.png)
Минсельхоз РФ с октября 2017 года ввел запрет на промышленную добычу и любительский вылов омуля на Байкале в связи с резким снижением его популяции. Исключение сделано для зимней рыбалки удочкой со льда Байкала. С некоторыми ограничениями могут добывать омуль коренные малочисленные народы Севера (КМНС). Возможность забора рыбы есть также у ученых - в целях изучения и у рыбоводных заводов - для искусственного воспроизводства.
«Сегодняшняя плачевная ситуация с омулем может переломиться и улучшиться через 5-6 лет. Помог введенный запрет или нет, сейчас очень сложно и рано говорить. Однозначно то, что он еще должен действовать, потому что количество производителей (рыбы, производящей потомство - прим. ТАСС) еще катастрофически мало», - сказал ТАСС директор Байкальского филиала ФГУП «Государственный научно-производственный центр рыбного хозяйства» («Госрыбцентр») Владимир Петерфельд.
По его словам, раньше на нерест в Верхнюю Ангару, Селенгу, реки Посольского сора и Баргузин заходило порядка 4,5 млн рыбы. Последние два года количество производителей не превышало 1 млн. Улучшить ситуацию, по его словам, должны работа рыбзаводов и борьба с браконьерством.
Как ранее сообщала ТАСС сотрудник Института общей и экспериментальной биологии Сибирского отделения РАН, кандидат биологических наук Наталья Базова, запрет был единственной возможной мерой для спасения омуля. Если бы он не был введен, через 3-5 лет омуль мог исчезнуть совсем, считает эксперт: такой плачевной ситуации с популяцией рыбы как в прошлом году не было даже в Великую Отечественную войну, когда Байкал снабжал продовольствием фронт.
Трудности подсчета
.png)
Одной из главных проблем эффективности оценки запрета на вылов омуля является отсутствие возможностей оценить его численность. Рыбу подсчитывают на нересте в реках, но общей картины эти данные не дают. По словам Петерфельда, ранее специалисты могли опираться на объемы промышленного лова, чтобы составлять какие-либо оценки численности омуля, но поскольку с прошлого года он запрещен, не будет и обновления этих данных.
«Биомасса популяции омуля в Байкале в период стабильного, эталонного состояния запасов, которые был в период открытия (после окончания действия предыдущего аналогичного запрета, который вводился в 70-е годы - прим. ТАСС) до начала 2004-2005 годов, составляла порядка 25 тыс. тонн. Сейчас - ниже уровня нижней границы - по нашим данным, не более 10 тыс. тонн», - озвучил имеющиеся оценки Петерфельд.
С этими данными согласны не все эксперты. Директор Лимнологического института Сибирского отделения РАН, занимающегося исследованием Байкала, Андрей Федотов пояснил ТАСС, что ученые с 2015 года просили провести на озере гидроакустический учет биомассы омуля, пройдя по акватории Байкала со специальным оборудованием. Однако, это до сих пор не было сделано.
«То есть, сколько рыбы в Байкале, мы точно не знаем. И оценка эффективности запрета вызывает вопросы. Эффект-то будет, но не в тех масштабах, которые следует ожидать», - пояснил Федотов.
Петерфельд согласился с необходимостью провести гидроакустический учет, однако, для этого у ученых нет судна. Единственный имеющийся у них тральщик ранее был продан в счет оплаты долгов, и установить оборудование для исследования сейчас просто не на чем.
Рыборазводные заводы на мели
.png)
Ситуацию с численностью омуля призваны исправить три рыбоводных завода на Байкале, еще с советских времен занимавшихся искусственным воспроизводством рыбы - Большереченский, Селенгинский и Баргузинский. Заводы способны закладывать на инкубацию в общей сложности 3,7 млрд икринок омуля, но в последние четыре года их мощности загружены не более чем на 5-10%, хотя несколькими годами ранее этот показатель превышал 60%.
Причины снижения объемов искусственного воспроизводства, говорят эксперты, кроются как в изношенности советского оборудования заводов, так и в отсутствии рыб-производителей - икру просто негде взять. «Два года проблема в том, что мы не можем выловить производителей. Дело тут даже не в деньгах», - пояснил первый заместитель министра сельского хозяйства и продовольствия Бурятии Петр Брыков.
По словам Петерфельда, ранее, когда популяция омуля была больше, в крупные реки из Байкала заходило на нерест до 4,5 млн рыб в сезон, в последние два года их количество не превышало одного миллиона особей. Проблема еще и в том, что рыба не идет на нерест выше по реке. «Последние четыре года омуль выше Улан-Удэ по реке Селенга на нерест не идет, он даже до рыбзаводов не доходит, и никто не знает, почему. А выживаемость икры на нижних нерестилищах в два раза ниже, чем на верхних», - напомнил ученый.
По его словам, сохранение именно селенгинской популяция омуля крайне необходимо для восстановления численности вида и пополнения промысловых запасов. И если другую, северобайкальскую популяцию, достаточно просто хорошо охранять, то с этой проблема гораздо серьезнее - на нее влияют и экологические факторы. «На нерест она заходит именно в Селенгу, антропогенное воздействие на которую колоссальное: на ней стоит промузел - город Улан-Удэ», - отметил Петерфельд, отметив, что решения этого вопроса пока не выработано.
Браконьеры и коррупционеры
.png)
Несмотря на строгий запрет вылова омуля, остается высоким и уровень браконьерства, которое также влияет на численность уникального вида, рассказал ТАСС старший помощник прокурора Восточно-Байкальской межрайонной природоохранной прокуратуры Борис Марков. Здесь проблемы есть как с материальным оснащением инспекторов, призванных бороться с незаконным ловом рыбы, так и с кадровым составом.
«Проверки в 2016 и 2017 годах показывали, что рыбоохрана на местах проявляла недопустимую пассивность в борьбе с браконьерством. Наши замечания Росрыболовству были учтены, и перед нынешним нерестовым периодом кадровый состав (руководства рыбоохраны в Бурятии) изменен. Сейчас с новым руководством мы возлагаем надежды, что охрана омуля будет эффективной», - сказал Марков.
По словам врио руководителя Ангаро-Байкальского территориального управления Росрыболовства Романа Гармаева, в этом году в Бурятии частично обновлен штат инспекторов, но добросовестных сотрудников не хватает. «Я набираю людей, которые не заинтересованы в омуле. У меня есть один человек, который по показателям лучше работает, чем весь Кабанский отдел (отдел Кабанского района Республики Бурятия - прим. ТАСС) - то есть, возникает вопрос ко всему отделу. Будь моя воля, я бы всех инспекторов поменял, но просто так их не уволишь - надо ловить на чем-то», - поделился Гармаев.
По мнению депутата Госдумы Николая Будуева, чтобы избавиться от пассивности инспекторов и коррупции в этой сфере, необходимо применять новейшие технические средства контроля. «Нужна цифровизация охраны Байкала, средство против коррупции - цифра. Понятно, что мы не можем чипировать омуля. Но кто мешает делать космоснимки, ставить фотоловушки? Любая машина, которая появилась перед нерестом на берегу реки, может проверяться», - пояснил парламентарий.
Пробелы в законодательстве
.png)
Как отмечают эксперты, борьба с браконьерством в любом случае не будет достаточно эффективной до тех пор, пока нелегально выловленную рыбу можно легально продать. Будуев рассказал, что часто, несмотря на запрет, видит в продаже как в Улан-Удэ, так и в других городах России, включая Москву, байкальского омуля. «Может, это, конечно, старые запасы, которые были выловлены год назад. А, может, это браконьерский омуль», - рассуждает депутат.
По словам врио начальника управления организации охраны общественного порядка и взаимодействия с органами исполнительной власти МВД Бурятии Александра Корнеева, попадать на прилавок браконьерскому омулю позволяют пробелы в законодательстве. Трудно привлечь к ответственности даже тех, кого полицейские останавливают на трассах и обнаруживают у них до 10 мешков с омулем. «Эти люди говорят, что просто нашли рыбу. Доходит до того, что у них уже заготовленные в карманах заявления есть о находке, - объясняет Корнеев. - То есть, они работают цепочками: одни ловят, вторые вывозят, третьи лодки возят, четвертые торгуют. Есть необходимость усилить ответственность в данном направлении».
Также сотрудники МВД не могут без привлечения надзорных органов конфисковать рыбу, торговля которой осуществляется с нарушениями законодательства о предпринимательской деятельности. «Это пробел, его нужно также устранять. Не будет сбыта, не будет такого объема незаконной добычи», - уверен Корнеев.
Новоявленные КМНС
.png)
В Министерстве сельского хозяйства и продовольствия Бурятии отмечают еще один законодательный пробел, который позволяет добывать омуль незаконно: нет четкого определения критериев отнесения людей к коренным и малочисленным народам, и после введения запрета на лов омуля скорость объявления себя их представителями в Бурятии растет в геометрической прогрессии, отмечают эксперты. КМНС в этом году выделена квота на лов 55 тонн омуля, поэтому в республике стало расти число «эвенков».
«Ведь национальность у нас записывается со слов самого человека, его родителей, которые вносят запись в свидетельство о рождении. Только по северному Байкалу у нас 1,2 тыс. людей, претендующих на квоты. Десять лет назад было две общины КМНС, сейчас уже 12», - рассказывает замначальника отдела животноводства, племенного дела и рыбного хозяйства министерства сельского хозяйства и продовольствия Бурятии Юрий Гиргушкин.
Кроме того, действующее законодательство, по его словам, не определяет таких понятий как «традиционное орудие лова», «традиционная хоздеятельность», «традиционный образ жизни», «личное потребление». В итоге можно назваться представителем малого народа и вполне легально ловить омуля любыми способами на продажу. Понятийный аппарат, считает Гиргушкин, необходимо конкретизировать. В целом же, этот вопрос можно решить компенсациями малым народам в денежном выражении и полным запретом на вылов эндемика без исключений для КМНС, считают в министерстве.
Жизнь обычных рыбаков
.png)
Запрет напрямую коснулся рыбаков, всю жизнь занимавшихся промыслом на берегах Байкала. Сразу после его введения местные власти пообещали оказать им помощь: людям предлагали переобучиться, получить другую профессию, даже переехать в другое место с правом компенсации затрат на переезд. Председатель сельскохозяйственного производственного кооператива (СПК) «Кабанский рыбзавод» Сергей Пушкарев рассказал, что из его коллектива в 52 человека за год никто так никуда и не уехал. СПК по местным меркам - градообразующее предприятие. «Изначально это было нереально. Мы все тут коренные, рыбаки в котором уже поколении, семьи, родители у нас здесь. Нужно привлекать людей к нам, сюда, в село, а у нас компенсируют выезд», - сетует Пушкарев.
По его словам, с июня по ноябрь включительно предприятие получает на 41 работника из 52 возмещение части затрат на зарплату - 11 тыс. рублей на человека. «Это хорошая помощь, но, как мы поняли, разовая. После ноября предприятие останется один на один с проблемой. Мы перешли на переработку океанической рыбы, но прибыли это не приносит, рынок этой рыбой переполнен. Оборотных средств нам уже не хватает на закупку сырья», - сообщил собеседник, отметив, что лов омуля был гораздо более прибыльным, поскольку его рынок не так насыщен.
С ноября кабанские рыбаки выйдут на подледный лов плотвы, надеясь, что рыбы будет больше по сравнению с прошлыми маловодными годами. Пушкарев опасается, что сложившаяся ситуация в конечном итоге приведет к разорению кооперативов, угасанию этого рода деятельности. Когда запрет снимут, и омуля вновь можно будет ловить, делать это в промышленных масштабах будет просто некому. Квота местным коренным рыбакам в 5-10 тонн могла бы исправить ситуацию, в том числе сохранить кадры и опыт для передачи следующему поколению байкальских рыбаков, отмечает собеседник агентства.
Эльвира Балганова,
корреспондент ТАСС
Фото: pixabay.com, fishingnadzor.ru, «Номер один»
Перспектива на пять лет
Минсельхоз РФ с октября 2017 года ввел запрет на промышленную добычу и любительский вылов омуля на Байкале в связи с резким снижением его популяции. Исключение сделано для зимней рыбалки удочкой со льда Байкала. С некоторыми ограничениями могут добывать омуль коренные малочисленные народы Севера (КМНС). Возможность забора рыбы есть также у ученых - в целях изучения и у рыбоводных заводов - для искусственного воспроизводства.
«Сегодняшняя плачевная ситуация с омулем может переломиться и улучшиться через 5-6 лет. Помог введенный запрет или нет, сейчас очень сложно и рано говорить. Однозначно то, что он еще должен действовать, потому что количество производителей (рыбы, производящей потомство - прим. ТАСС) еще катастрофически мало», - сказал ТАСС директор Байкальского филиала ФГУП «Государственный научно-производственный центр рыбного хозяйства» («Госрыбцентр») Владимир Петерфельд.
По его словам, раньше на нерест в Верхнюю Ангару, Селенгу, реки Посольского сора и Баргузин заходило порядка 4,5 млн рыбы. Последние два года количество производителей не превышало 1 млн. Улучшить ситуацию, по его словам, должны работа рыбзаводов и борьба с браконьерством.
Как ранее сообщала ТАСС сотрудник Института общей и экспериментальной биологии Сибирского отделения РАН, кандидат биологических наук Наталья Базова, запрет был единственной возможной мерой для спасения омуля. Если бы он не был введен, через 3-5 лет омуль мог исчезнуть совсем, считает эксперт: такой плачевной ситуации с популяцией рыбы как в прошлом году не было даже в Великую Отечественную войну, когда Байкал снабжал продовольствием фронт.
Трудности подсчета
Одной из главных проблем эффективности оценки запрета на вылов омуля является отсутствие возможностей оценить его численность. Рыбу подсчитывают на нересте в реках, но общей картины эти данные не дают. По словам Петерфельда, ранее специалисты могли опираться на объемы промышленного лова, чтобы составлять какие-либо оценки численности омуля, но поскольку с прошлого года он запрещен, не будет и обновления этих данных.
«Биомасса популяции омуля в Байкале в период стабильного, эталонного состояния запасов, которые был в период открытия (после окончания действия предыдущего аналогичного запрета, который вводился в 70-е годы - прим. ТАСС) до начала 2004-2005 годов, составляла порядка 25 тыс. тонн. Сейчас - ниже уровня нижней границы - по нашим данным, не более 10 тыс. тонн», - озвучил имеющиеся оценки Петерфельд.
С этими данными согласны не все эксперты. Директор Лимнологического института Сибирского отделения РАН, занимающегося исследованием Байкала, Андрей Федотов пояснил ТАСС, что ученые с 2015 года просили провести на озере гидроакустический учет биомассы омуля, пройдя по акватории Байкала со специальным оборудованием. Однако, это до сих пор не было сделано.
«То есть, сколько рыбы в Байкале, мы точно не знаем. И оценка эффективности запрета вызывает вопросы. Эффект-то будет, но не в тех масштабах, которые следует ожидать», - пояснил Федотов.
Петерфельд согласился с необходимостью провести гидроакустический учет, однако, для этого у ученых нет судна. Единственный имеющийся у них тральщик ранее был продан в счет оплаты долгов, и установить оборудование для исследования сейчас просто не на чем.
Рыборазводные заводы на мели
Ситуацию с численностью омуля призваны исправить три рыбоводных завода на Байкале, еще с советских времен занимавшихся искусственным воспроизводством рыбы - Большереченский, Селенгинский и Баргузинский. Заводы способны закладывать на инкубацию в общей сложности 3,7 млрд икринок омуля, но в последние четыре года их мощности загружены не более чем на 5-10%, хотя несколькими годами ранее этот показатель превышал 60%.
Причины снижения объемов искусственного воспроизводства, говорят эксперты, кроются как в изношенности советского оборудования заводов, так и в отсутствии рыб-производителей - икру просто негде взять. «Два года проблема в том, что мы не можем выловить производителей. Дело тут даже не в деньгах», - пояснил первый заместитель министра сельского хозяйства и продовольствия Бурятии Петр Брыков.
По словам Петерфельда, ранее, когда популяция омуля была больше, в крупные реки из Байкала заходило на нерест до 4,5 млн рыб в сезон, в последние два года их количество не превышало одного миллиона особей. Проблема еще и в том, что рыба не идет на нерест выше по реке. «Последние четыре года омуль выше Улан-Удэ по реке Селенга на нерест не идет, он даже до рыбзаводов не доходит, и никто не знает, почему. А выживаемость икры на нижних нерестилищах в два раза ниже, чем на верхних», - напомнил ученый.
По его словам, сохранение именно селенгинской популяция омуля крайне необходимо для восстановления численности вида и пополнения промысловых запасов. И если другую, северобайкальскую популяцию, достаточно просто хорошо охранять, то с этой проблема гораздо серьезнее - на нее влияют и экологические факторы. «На нерест она заходит именно в Селенгу, антропогенное воздействие на которую колоссальное: на ней стоит промузел - город Улан-Удэ», - отметил Петерфельд, отметив, что решения этого вопроса пока не выработано.
Браконьеры и коррупционеры
Несмотря на строгий запрет вылова омуля, остается высоким и уровень браконьерства, которое также влияет на численность уникального вида, рассказал ТАСС старший помощник прокурора Восточно-Байкальской межрайонной природоохранной прокуратуры Борис Марков. Здесь проблемы есть как с материальным оснащением инспекторов, призванных бороться с незаконным ловом рыбы, так и с кадровым составом.
«Проверки в 2016 и 2017 годах показывали, что рыбоохрана на местах проявляла недопустимую пассивность в борьбе с браконьерством. Наши замечания Росрыболовству были учтены, и перед нынешним нерестовым периодом кадровый состав (руководства рыбоохраны в Бурятии) изменен. Сейчас с новым руководством мы возлагаем надежды, что охрана омуля будет эффективной», - сказал Марков.
По словам врио руководителя Ангаро-Байкальского территориального управления Росрыболовства Романа Гармаева, в этом году в Бурятии частично обновлен штат инспекторов, но добросовестных сотрудников не хватает. «Я набираю людей, которые не заинтересованы в омуле. У меня есть один человек, который по показателям лучше работает, чем весь Кабанский отдел (отдел Кабанского района Республики Бурятия - прим. ТАСС) - то есть, возникает вопрос ко всему отделу. Будь моя воля, я бы всех инспекторов поменял, но просто так их не уволишь - надо ловить на чем-то», - поделился Гармаев.
По мнению депутата Госдумы Николая Будуева, чтобы избавиться от пассивности инспекторов и коррупции в этой сфере, необходимо применять новейшие технические средства контроля. «Нужна цифровизация охраны Байкала, средство против коррупции - цифра. Понятно, что мы не можем чипировать омуля. Но кто мешает делать космоснимки, ставить фотоловушки? Любая машина, которая появилась перед нерестом на берегу реки, может проверяться», - пояснил парламентарий.
Пробелы в законодательстве
Как отмечают эксперты, борьба с браконьерством в любом случае не будет достаточно эффективной до тех пор, пока нелегально выловленную рыбу можно легально продать. Будуев рассказал, что часто, несмотря на запрет, видит в продаже как в Улан-Удэ, так и в других городах России, включая Москву, байкальского омуля. «Может, это, конечно, старые запасы, которые были выловлены год назад. А, может, это браконьерский омуль», - рассуждает депутат.
По словам врио начальника управления организации охраны общественного порядка и взаимодействия с органами исполнительной власти МВД Бурятии Александра Корнеева, попадать на прилавок браконьерскому омулю позволяют пробелы в законодательстве. Трудно привлечь к ответственности даже тех, кого полицейские останавливают на трассах и обнаруживают у них до 10 мешков с омулем. «Эти люди говорят, что просто нашли рыбу. Доходит до того, что у них уже заготовленные в карманах заявления есть о находке, - объясняет Корнеев. - То есть, они работают цепочками: одни ловят, вторые вывозят, третьи лодки возят, четвертые торгуют. Есть необходимость усилить ответственность в данном направлении».
Также сотрудники МВД не могут без привлечения надзорных органов конфисковать рыбу, торговля которой осуществляется с нарушениями законодательства о предпринимательской деятельности. «Это пробел, его нужно также устранять. Не будет сбыта, не будет такого объема незаконной добычи», - уверен Корнеев.
Новоявленные КМНС
В Министерстве сельского хозяйства и продовольствия Бурятии отмечают еще один законодательный пробел, который позволяет добывать омуль незаконно: нет четкого определения критериев отнесения людей к коренным и малочисленным народам, и после введения запрета на лов омуля скорость объявления себя их представителями в Бурятии растет в геометрической прогрессии, отмечают эксперты. КМНС в этом году выделена квота на лов 55 тонн омуля, поэтому в республике стало расти число «эвенков».
«Ведь национальность у нас записывается со слов самого человека, его родителей, которые вносят запись в свидетельство о рождении. Только по северному Байкалу у нас 1,2 тыс. людей, претендующих на квоты. Десять лет назад было две общины КМНС, сейчас уже 12», - рассказывает замначальника отдела животноводства, племенного дела и рыбного хозяйства министерства сельского хозяйства и продовольствия Бурятии Юрий Гиргушкин.
Кроме того, действующее законодательство, по его словам, не определяет таких понятий как «традиционное орудие лова», «традиционная хоздеятельность», «традиционный образ жизни», «личное потребление». В итоге можно назваться представителем малого народа и вполне легально ловить омуля любыми способами на продажу. Понятийный аппарат, считает Гиргушкин, необходимо конкретизировать. В целом же, этот вопрос можно решить компенсациями малым народам в денежном выражении и полным запретом на вылов эндемика без исключений для КМНС, считают в министерстве.
Жизнь обычных рыбаков
Запрет напрямую коснулся рыбаков, всю жизнь занимавшихся промыслом на берегах Байкала. Сразу после его введения местные власти пообещали оказать им помощь: людям предлагали переобучиться, получить другую профессию, даже переехать в другое место с правом компенсации затрат на переезд. Председатель сельскохозяйственного производственного кооператива (СПК) «Кабанский рыбзавод» Сергей Пушкарев рассказал, что из его коллектива в 52 человека за год никто так никуда и не уехал. СПК по местным меркам - градообразующее предприятие. «Изначально это было нереально. Мы все тут коренные, рыбаки в котором уже поколении, семьи, родители у нас здесь. Нужно привлекать людей к нам, сюда, в село, а у нас компенсируют выезд», - сетует Пушкарев.
По его словам, с июня по ноябрь включительно предприятие получает на 41 работника из 52 возмещение части затрат на зарплату - 11 тыс. рублей на человека. «Это хорошая помощь, но, как мы поняли, разовая. После ноября предприятие останется один на один с проблемой. Мы перешли на переработку океанической рыбы, но прибыли это не приносит, рынок этой рыбой переполнен. Оборотных средств нам уже не хватает на закупку сырья», - сообщил собеседник, отметив, что лов омуля был гораздо более прибыльным, поскольку его рынок не так насыщен.
С ноября кабанские рыбаки выйдут на подледный лов плотвы, надеясь, что рыбы будет больше по сравнению с прошлыми маловодными годами. Пушкарев опасается, что сложившаяся ситуация в конечном итоге приведет к разорению кооперативов, угасанию этого рода деятельности. Когда запрет снимут, и омуля вновь можно будет ловить, делать это в промышленных масштабах будет просто некому. Квота местным коренным рыбакам в 5-10 тонн могла бы исправить ситуацию, в том числе сохранить кадры и опыт для передачи следующему поколению байкальских рыбаков, отмечает собеседник агентства.
Эльвира Балганова,
корреспондент ТАСС
Фото: pixabay.com, fishingnadzor.ru, «Номер один»