Левый берег поднимает голову
В Бурятии проходит исторический, невиданный ранее социально - экономический эксперимент, продиктованный самой жизнью. Стотысячное сельское гетто возле Улан-Удэ, устав от равнодушия официальных властей, превращается в самостоятельное муниципальное образование, со своими законами, часто схожими с законами Дикого Запада.
Дикий берег
На месте голых степей по левому берегу Селенги за двадцать лет выросло несколько поселков, в которых проживают десятки тысяч человек. Большинство переселилось сюда из деревень, спасаясь от тотального разрушения привычного уклада жизни – колхозы развалились, бюджетникам зарплаты задерживаются месяцами. Но если в 90-х люди, переезжая, вынуждены были отказываться от своей прежней квалификации или снижать ее, то сегодня поток мигрантов очень разнороден.
О разнородности потока переселенцев говорит ученый Анатолий Бреславский, исследовавший феномен левобережья Улан-Удэ: «Есть люди, работающие в бюджетных учреждениях, работники ЛВРЗ, полиции, ламы, даже судьи и сотрудники федеральных регистрационных служб. Много бывших студентов, после окончания вуза, оставшихся в Улан-Удэ, но не имеющих возможности купить квартиру в городе».
Впрочем, проблема миграции сельского населения в города, а жителей городов областного значения – в федеральную столицу поразила все регионы страны. Но особенностью республики Бурятия стало то, что большинство приехавших в Улан-Удэ из района не стали селиться, как положено, в съемных квартирах или комнатах в общежитии. Как поступают, например, мигранты в Москве, чтобы уже потом, обжившись и обустроившись, купить квартиру или земельный участок по всем правилам.
Приехав в Улан-Удэ, сельчане принялись активно застраивать заброшенные сельскохозяйственные, либо затапливаемые земли вокруг города. В этом стремлении иметь свой отдельный дом и не зависеть от какой бы то ни было власти – администрации города, ТГК-14, Водоканала есть что-то от североамериканских колонистов, которые, осваивая запад, зачастую плевали на все условности законов и селились там, где им было удобнее.
Дань независимости
Но если на Диком западе так происходило из-за того, что государство еще не добралась до этих мест, то в Бурятии, наоборот, потому что государство самоустранилось от процесса. Подобно поселенцам в Северной Америке, в условиях полного безвластия выбиравших себе шерифа, жители некоторых поселков выбирают себе смотрящих. Хотя термин и позаимствован из уголовного мира, «смотрящие» все же являются больше избранными старостами или аналогами сельских глав, деятельность которых связана с организационными вопросами.
По словам местных жителей, самоорганизовываться их заставила сама жизнь. Уровень преступности здесь первое время был особенно высок – ломались прежние связи, а новые еще не успели сложиться. Дело доходило до того, что за ночь исчезали целые срубы домов. В то же время нужно было разрешать конфликты между соседями, налаживать хоть какие-то связи с властью.
Но поселки растут, с годами поток переселенцев не ослабевает, а вместе с ними растут и проблемы. Уже сейчас, по самым осторожным подсчетам, население Левобережья вплотную подошло к отметке в сто тысяч человек. Точнее посчитать никто не может, потому что многие жители прописаны в другом месте. Это фактически новый город, старательно не замечаемый городскими властями. Впрочем, жители отвечают ему тем же, стремясь решать свои дела самостоятельно.
Детей в садик или школу «по знакомству» устраивают в других районах города, куда им потом приходится добираться на маршрутных автобусах. Скважины для воды бурят самостоятельно, теплом также обеспечивают себя сами. Этим жители Левобережья отличаются от горожан во втором и третьем поколении, привыкших из-за отсутствия воды звонить в Водоканал, холода в доме – в ТГК-14, грязи в подъездах и на улицах – в ЖЭК и управляющие компании.
Чемодан без ручки?
Но вечно так продолжаться не может. Проблемы растут лавинообразно и прорыв обязательно случится. Уже сейчас в школах есть первые классы с приставкой «Ж». Не хватает детских садов, больниц, полицейских пунктов. О дорогах и прочем благоустройстве говорить не приходится. Со временем игнорировать существование этой сельской агломерации будет все сложнее. К тому же, сами жители лет через пять-десять начнут все громче требовать равные с горожанами права. Но кто займется их решением?
Левый берег входит в состав Советского района, который исторически ассоциируется с центром города. Это улицы Ленина и Борсоева, площади Советов и Революции, Проспект Победы. Поэтому усилия руководства района по благоустройству концентрируются непосредственно в центре, тогда как жители улиц Михалева в поселке Солдатский, Мирная в Истоке или Песочная в Тулунже остаются обойденными вниманием.
Для администрации города они также, словно не существуют со всеми своими вызовами. О степени информированности городских властей о проблемах этих поселков красноречиво свидетельствует выражение лица мэра Александра Голкова, когда он приехал в СНТ «Сибиряк», жители которого перекрыли трассу из-за отключения электричества. Но избавиться от Левого берега не получится, да и не позволит никто.
Здесь Москва подсказывает возможные пути выхода из создавшегося положения. Сейчас в Государственной думе обсуждается закон о местном самоуправлении. Если он будет принят, российские города ждут большие перемены – часть полномочий от городских властей будут спущены в районы. Последние получат право создавать свои представительные и исполнительные органы.
Разделяй и… управляй
Очевидно, что без создания отдельной административно-территориальной единицы в виде Левобережного района, решить ее проблемы будет сложно. Только так каждый поселок в виде микрорайона или округа получит своего представителя в районном совете, а все Левобережье в совокупности – депутатов в Горсовете.
Логично было бы в связи с этим возобновить процесс по присоединению пригородных поселков Иволгинского района к Улан-Удэ, экономически крепко связанного и зависимого от города. Да и с практической точки зрения, у населения поселка Исток, например, гораздо больше общих интересов с жителями Поселья, чем с Проспекта Победы. Этот вопрос был поднят пару лет назад, но со временем заглох.
Считается, что замалчиванию темы способствовало не только противодействие присоединению районных властей, но и нежелание города брать под свою ответственность населенные пункты. Как было заявлено, администрации Улан-Удэ нужны пустые земли без населения. Такой подход показывает чисто потребительское отношение городских чиновников к своим правам и обязанностям. Как и руководство РЖД, которое отделяют от своей империи и выводит на самоокупаемость пригородные электрички, только потому, что они убыточны.
Поэтому самыми громкими заявлениями власти в отношении Левого берега пока были лишь обидные слова в адрес переселенцев. Этим отличился и министр культуры Тимур Цыбиков, назвавший Улан-Удэ большой деревней. Да, эстетически пригород представляет собой не самое приятное зрелище - старые частные дома с печными трубами, разбитые направления вместо дорог, общий неблагоустроенный вид без единого деревца. Чиновники, вероятно, хотели бы вместо этого увидеть дорогие особняки или, в крайнем случае, многоэтажки из кирпича и бетона. Тем не менее, Левобережье с населением в сто тысяч человек существует сегодня как данность, и его проблемы нельзя решить, просто ругаясь, как это плохо или стараясь не замечать его.
Владимир Бадмаев, «Номер один»
