Секреты лжи
Как отличить вранье от фантазий и определить самые больные точки лгуна
Помните, доктор Лайтман в известном сериале «Обмани меня» утверждал: все люди врут. По его мнению, обычный человек в среднем лжет три раза за 10 минут разговора. В это сложно поверить, но это так. «Умение врать – это некий социальный клей, который позволяет удерживать людей вместе. Если бы мы говорили только то, что думаем и чувствуем, человечество бы давно вымерло – мы переубивали бы друг друга», считает психолог Игорь Бадиев.
Мы сами учим детей врать
– Игорь Валерьевич, действительно ли все люди врут, как говорит доктор Лайтман?
– Человек всегда говорит не совсем то, что думает, чувствует, что есть на самом деле. Все люди врут, и у каждого есть свои на то причины. Давайте попробуем разобраться, что такое ложь, и начнем с детей. У многих родителей можно встретить параноидальное стремление, чтобы их дети говорили им правду и только правду. Их очень беспокоит, когда дети начинают врать. Почему? Потому что ложь и доверие – две стороны одной медали. Если есть ложь – нет доверия, если есть доверие, предполагается, что нет лжи.
На самом деле желание, чтобы близкие нам люди – дети и супруги, говорили правду, – это не стремление, чтобы они резали нам правду-матку в лицо. Это желание установить с ними доверительные отношения. Поэтому, когда дети начинают врать, родителя беспокоит в первую очередь эта трещина в доверии. И, что поразительно, в борьбе за то, чтобы дети говорили нам правду, мы сами учим их врать.
– Каким же образом?
– Как вырабатываются те или иные формы поведения? Они вырабатываются через подкрепление или наказание. Грубо говоря, через кнут и пряник. Для того чтобы выработать необходимое нам поведение, мы можем либо наказывать за нежелательное поведение, либо поощрять то поведение, которое мы хотим видеть. Американские исследователи в XX веке поставили большое количество экспериментов на животных для изучения влияния этого принципа кнута и пряника. И они убедительно показали, что положительное подкрепление в 5–7 раз более эффективно отрицательного.
Что это значит? Когда мы поощряем то, что нам необходимо, мы более быстро формируем нужное нам поведение, нежели когда наказываем за нежелательное. Например, мы хотим научить крысу поворачивать в Т-образном лабиринте налево. У нас есть два способа. В первом случае, когда она будет поворачивать направо, ее будет бить ток, а во втором случае, когда она будет поворачивать налево – в нужную нам сторону, ее будет там ждать кусочек сыра.
Для того чтобы крыса стойко поворачивала налево, нужно, чтобы, допустим, пять раз ее там ждал кусочек сыра. И тогда в последующие разы, проходя лабиринт, она всегда будет поворачивать налево. Если же мы будем использовать удар током, то таких ударов ей нужно будет сделать где-то 20–25. Лишь после этого она будет поворачивать налево. Причем удары должны быть постоянными, не пропуская ни единого раза. И если мы 5 раз ударили ее током, а на шестой пропустили, то результат обнуляется, нужно все начинать сначала. Наказание должно быть непрерывным.
Эти универсальные законы «научения» справедливы как для животных, так и для людей. Теперь представьте, что мы хотим, чтобы ребенок всегда говорил нам правду. Что мы делаем? Когда он соврет, мы начинаем его ругать. Мы однажды отругали его и решили, что это научило его не обманывать. Но одного раза недостаточно, таких повторений нужно несколько. Причем они должны быть непрерывны. То есть каждый раз, когда ребенок нам говорит неправду, мы должны будем его наказать за это. И вот ребенок раз соврал нам – мы его наказали, второй раз соврал – наказали. В третий раз он соврал, а мы не узнали об этом и не наказали. Отсутствие наказания в этом случае выступает в роли положительного подкрепления – ребенок стал на шаг ближе, чтобы в следующий раз врать лучше. В результате, желая отучить ребенка от вранья, мы учим его врать искуснее.
– Как же поступать?
– Более эффективно положительное подкрепление, поэтому нужно подкреплять правду. Если ребенок рассказал нам, что разбил вазу, что нам делать? Наказывать его за вазу? Или поощрить, что он набрался смелости и во всем признался? Очевидно, что второе. В этом случае мы устанавливаем отношения, при которых ребенок не боится нам довериться и рассказывать правду.
Ложь не во благо
Ложь бывает разная. Есть ложь во благо, когда мы пытаемся оградить другого человека от чего-то. А есть обман – когда мы врем, чтобы получить выгоду для себя за счет другого человека. Есть просто фантазирование – мы представляем, «что было бы, если бы».
Многие из нас прибегают ко лжи во благо. Мы говорим человеку неправду, думая, что тем самым мы его оберегаем. В моей практике был такой случай. Двое детей находились в одном интернатном учреждении, когда у них умерла мама. Сотрудники интерната побоялись говорить об этом детям и всячески их обманывали, дескать, мама заболела и приедет позже. В результате дети все равно узнали об этом, но через месяц. Казалось бы, сотрудники пытались уберечь детей от психотравмирующей ситуации. Но была ли эта ложь во благо? Они обманывали не для того, чтобы помочь детям, это была ложь для себя – чтобы избежать тяжелого неприятного разговора. Это был самообман. В итоге этим детям уже сложно будет доверять взрослым, которые их обманули в столь важном деле.
– Надо было сказать им сразу?
– Естественно, почему вдруг мы решили взять на себя ответственность решать, что для человека важнее и нужнее?
Что касается фантазирования у детей, то часто взрослые путают его с обманом и наказывают ребенка. Между тем для детей фантазировать – это нормально, они должны фантазировать, так развивается воображение – необходимый познавательный процесс. Вообще, фантазии очень много могут рассказать о человеке и его потребностях. В фантазиях мы представляем то, чего нам остро не хватает. Если ребенок фантазирует о пони – это одно, а когда он рассказывает друзьям, что живет с папой, которого на самом деле нет, что он летчик-испытатель, то это уже говорит о неблагополучии в его семье.
– А если взрослый человек любит фантазировать, рассказывая о своих прошлых великих достижениях?
– Это очень тревожный симптом острого психологического неблагополучия. Для чего он врет? Для того чтобы показаться лучше, чем он есть на самом деле. Значит, он глубоко неудовлетворен собой. Таким образом он уходит от себя, от реальности в мир иллюзий. Это глубоко несчастный человек, в фантазиях проживающий ту жизнь, которую в реальности он упустил. В результате он не может построить нормальные отношения с людьми, потому что он всегда врет, доверия к нему нет. В результате он становится еще более изолированным, одиноким и несчастным.
– С фантазированием ясно, а о чем может рассказать ложь?
– О чем мы врем? Мы врем, как правило, о том, что нас не устраивает, чего мы стыдимся. То, что нас беспокоит и вызывает широкий спектр негативных переживаний. Мы ведь не будем скрывать то, чем гордимся. Если я купил автомобиль, я не буду врать, что у меня его нет – наоборот, буду хвастаться. Если человек врет о своей работе, то, скорее всего, он очень неудовлетворен ею. И часто это уже не столько ложь, сколько самообман. Мы врем себе, чтобы сохранить свою самооценку, чтобы не ненавидеть себя. Потому что соврать самому себе легче, чем что-то изменить. Ведь, чтобы изменить то, что нам не нравится, надо приложить усилия. Возникает страх: а что, если не получится или будет еще хуже? Проще обмануть себя. Но в результате мы лишь усугубляем свои проблемы.
Врать = бояться
– В сериале «Обмани меня» доктор Лайтман за пару минут определял, врет человек или нет. Действительно ли можно определить ложь по внешним признакам?
– Знаете ли вы, что этот сериал снят по реальной психологической теории? Прототипом главного героя является выдающийся профессор психологии Пол Экман, он же, кстати, был научным консультантом сериала. Экман – один из немногих ученых, который более сорока лет занимается проблемой лжи. В чем суть его теории? Дело в том, что когда человек обманывает, говорит не то, что думает, происходит рассогласованность его эмоциональных реакций: он испытывает одни эмоции, а показывает другие.
В общении человек, как правило, воспринимает не слова, а эмоциональные реакции. И если лжец не очень искусен, мы всегда сможем понять, врет он нам или нет, потому что считываем эти эмоциональные реакции. Когда человек врет, он боится, что его поймают на лжи. Например, если нам надо соврать, показывая радость, преобладающей эмоцией будет страх, и радость будет выглядеть неестественной. А искусственные эмоции и скрываемый страх собеседник почувствует наверняка. В этом и заключается симптоматика лжи. Поэтому в плане психологической обоснованности сериал хорош.
Беседовала Любовь Ульянова, «Номер один».
Вопросы психологу вы можете задать по адресу pismo77@inbox.ru
Фото: Pressfoto
Мы сами учим детей врать
– Игорь Валерьевич, действительно ли все люди врут, как говорит доктор Лайтман?
– Человек всегда говорит не совсем то, что думает, чувствует, что есть на самом деле. Все люди врут, и у каждого есть свои на то причины. Давайте попробуем разобраться, что такое ложь, и начнем с детей. У многих родителей можно встретить параноидальное стремление, чтобы их дети говорили им правду и только правду. Их очень беспокоит, когда дети начинают врать. Почему? Потому что ложь и доверие – две стороны одной медали. Если есть ложь – нет доверия, если есть доверие, предполагается, что нет лжи.
На самом деле желание, чтобы близкие нам люди – дети и супруги, говорили правду, – это не стремление, чтобы они резали нам правду-матку в лицо. Это желание установить с ними доверительные отношения. Поэтому, когда дети начинают врать, родителя беспокоит в первую очередь эта трещина в доверии. И, что поразительно, в борьбе за то, чтобы дети говорили нам правду, мы сами учим их врать.
– Каким же образом?
– Как вырабатываются те или иные формы поведения? Они вырабатываются через подкрепление или наказание. Грубо говоря, через кнут и пряник. Для того чтобы выработать необходимое нам поведение, мы можем либо наказывать за нежелательное поведение, либо поощрять то поведение, которое мы хотим видеть. Американские исследователи в XX веке поставили большое количество экспериментов на животных для изучения влияния этого принципа кнута и пряника. И они убедительно показали, что положительное подкрепление в 5–7 раз более эффективно отрицательного.
Что это значит? Когда мы поощряем то, что нам необходимо, мы более быстро формируем нужное нам поведение, нежели когда наказываем за нежелательное. Например, мы хотим научить крысу поворачивать в Т-образном лабиринте налево. У нас есть два способа. В первом случае, когда она будет поворачивать направо, ее будет бить ток, а во втором случае, когда она будет поворачивать налево – в нужную нам сторону, ее будет там ждать кусочек сыра.
Для того чтобы крыса стойко поворачивала налево, нужно, чтобы, допустим, пять раз ее там ждал кусочек сыра. И тогда в последующие разы, проходя лабиринт, она всегда будет поворачивать налево. Если же мы будем использовать удар током, то таких ударов ей нужно будет сделать где-то 20–25. Лишь после этого она будет поворачивать налево. Причем удары должны быть постоянными, не пропуская ни единого раза. И если мы 5 раз ударили ее током, а на шестой пропустили, то результат обнуляется, нужно все начинать сначала. Наказание должно быть непрерывным.
Эти универсальные законы «научения» справедливы как для животных, так и для людей. Теперь представьте, что мы хотим, чтобы ребенок всегда говорил нам правду. Что мы делаем? Когда он соврет, мы начинаем его ругать. Мы однажды отругали его и решили, что это научило его не обманывать. Но одного раза недостаточно, таких повторений нужно несколько. Причем они должны быть непрерывны. То есть каждый раз, когда ребенок нам говорит неправду, мы должны будем его наказать за это. И вот ребенок раз соврал нам – мы его наказали, второй раз соврал – наказали. В третий раз он соврал, а мы не узнали об этом и не наказали. Отсутствие наказания в этом случае выступает в роли положительного подкрепления – ребенок стал на шаг ближе, чтобы в следующий раз врать лучше. В результате, желая отучить ребенка от вранья, мы учим его врать искуснее.
– Как же поступать?
– Более эффективно положительное подкрепление, поэтому нужно подкреплять правду. Если ребенок рассказал нам, что разбил вазу, что нам делать? Наказывать его за вазу? Или поощрить, что он набрался смелости и во всем признался? Очевидно, что второе. В этом случае мы устанавливаем отношения, при которых ребенок не боится нам довериться и рассказывать правду.
Ложь не во благо
Ложь бывает разная. Есть ложь во благо, когда мы пытаемся оградить другого человека от чего-то. А есть обман – когда мы врем, чтобы получить выгоду для себя за счет другого человека. Есть просто фантазирование – мы представляем, «что было бы, если бы».
Многие из нас прибегают ко лжи во благо. Мы говорим человеку неправду, думая, что тем самым мы его оберегаем. В моей практике был такой случай. Двое детей находились в одном интернатном учреждении, когда у них умерла мама. Сотрудники интерната побоялись говорить об этом детям и всячески их обманывали, дескать, мама заболела и приедет позже. В результате дети все равно узнали об этом, но через месяц. Казалось бы, сотрудники пытались уберечь детей от психотравмирующей ситуации. Но была ли эта ложь во благо? Они обманывали не для того, чтобы помочь детям, это была ложь для себя – чтобы избежать тяжелого неприятного разговора. Это был самообман. В итоге этим детям уже сложно будет доверять взрослым, которые их обманули в столь важном деле.
– Надо было сказать им сразу?
– Естественно, почему вдруг мы решили взять на себя ответственность решать, что для человека важнее и нужнее?
Что касается фантазирования у детей, то часто взрослые путают его с обманом и наказывают ребенка. Между тем для детей фантазировать – это нормально, они должны фантазировать, так развивается воображение – необходимый познавательный процесс. Вообще, фантазии очень много могут рассказать о человеке и его потребностях. В фантазиях мы представляем то, чего нам остро не хватает. Если ребенок фантазирует о пони – это одно, а когда он рассказывает друзьям, что живет с папой, которого на самом деле нет, что он летчик-испытатель, то это уже говорит о неблагополучии в его семье.
– А если взрослый человек любит фантазировать, рассказывая о своих прошлых великих достижениях?
– Это очень тревожный симптом острого психологического неблагополучия. Для чего он врет? Для того чтобы показаться лучше, чем он есть на самом деле. Значит, он глубоко неудовлетворен собой. Таким образом он уходит от себя, от реальности в мир иллюзий. Это глубоко несчастный человек, в фантазиях проживающий ту жизнь, которую в реальности он упустил. В результате он не может построить нормальные отношения с людьми, потому что он всегда врет, доверия к нему нет. В результате он становится еще более изолированным, одиноким и несчастным.
– С фантазированием ясно, а о чем может рассказать ложь?
– О чем мы врем? Мы врем, как правило, о том, что нас не устраивает, чего мы стыдимся. То, что нас беспокоит и вызывает широкий спектр негативных переживаний. Мы ведь не будем скрывать то, чем гордимся. Если я купил автомобиль, я не буду врать, что у меня его нет – наоборот, буду хвастаться. Если человек врет о своей работе, то, скорее всего, он очень неудовлетворен ею. И часто это уже не столько ложь, сколько самообман. Мы врем себе, чтобы сохранить свою самооценку, чтобы не ненавидеть себя. Потому что соврать самому себе легче, чем что-то изменить. Ведь, чтобы изменить то, что нам не нравится, надо приложить усилия. Возникает страх: а что, если не получится или будет еще хуже? Проще обмануть себя. Но в результате мы лишь усугубляем свои проблемы.
Врать = бояться
– В сериале «Обмани меня» доктор Лайтман за пару минут определял, врет человек или нет. Действительно ли можно определить ложь по внешним признакам?
– Знаете ли вы, что этот сериал снят по реальной психологической теории? Прототипом главного героя является выдающийся профессор психологии Пол Экман, он же, кстати, был научным консультантом сериала. Экман – один из немногих ученых, который более сорока лет занимается проблемой лжи. В чем суть его теории? Дело в том, что когда человек обманывает, говорит не то, что думает, происходит рассогласованность его эмоциональных реакций: он испытывает одни эмоции, а показывает другие.
В общении человек, как правило, воспринимает не слова, а эмоциональные реакции. И если лжец не очень искусен, мы всегда сможем понять, врет он нам или нет, потому что считываем эти эмоциональные реакции. Когда человек врет, он боится, что его поймают на лжи. Например, если нам надо соврать, показывая радость, преобладающей эмоцией будет страх, и радость будет выглядеть неестественной. А искусственные эмоции и скрываемый страх собеседник почувствует наверняка. В этом и заключается симптоматика лжи. Поэтому в плане психологической обоснованности сериал хорош.
Беседовала Любовь Ульянова, «Номер один».
Вопросы психологу вы можете задать по адресу pismo77@inbox.ru
Фото: Pressfoto
