Происшествия
05.09.2021 в 07:00
Житель Улан-Удэ нашел доказательства своей невиновности и хочет снять себя клеймо убийцы
Мужчина получил 16 лет тюрьмы
Текст: Газета
15 лет 8 месяцев и 10 дней – столько времени Арсалан Жигмитов провел за решеткой. Все это время он надеялся, что рано или поздно к его делу вернутся и оправдают полностью. Ведь эти три убийства, в которых его обвинили, мужчина уверяет, что не совершал, а признательные показания написал из-за пыток, длившихся почти месяц. Однако суд 20 лет назад его словам не поверил.
Случайная встреча
Арсалана обвинили в разбоях и сразу в трех убийствах, совершенных в 1998-м и 2000 гг. Уже тогда зверский характер преступления и личность Арсалана, как одного из подозреваемых, мягко говоря, плохо сочетались друг с другом. Ведь речь идет о банде разбойников, грабивших и зверски убивавших таксистов.
Арсалан Жигмитов до этих обвинений ни разу не был замечен в чем-то криминальном. Более того, тогда еще несовершеннолетний парень все свободное время посвящал уходу за парализованным после ДТП отцом и подрабатывал. Никто из односельчан не поверил в то, что подросток мог быть причастен к разбоям.
Более того, имелись свидетели, подтверждавшие алиби Арсалана, что он в момент предполагаемого преступления был на уроках. А также те, кто вечером приходил в гости к матери Арсалана и видел подростка дома - в маленьком улусе Цолга, где тогда проживал школьник, всегда все на виду. Как мог подросток убивать людей в Улан-Удэ, одновременно пребывая в родной Цолге, непонятно. Однако суд посчитал, что речь идет о заинтересованных лицах, желающих добра мальчику, и поэтому доверять их словам не стоит. На требование суда предоставить в качестве доказательства классный журнал учителя ответили отказом, так как из-за пожара в одном из кабинетов школы все журналы сгорели. На этом вопрос с алиби был закрыт.
На момент совершения двух других убийств, уже в 2000 году, у Арсалана тоже было алиби. Но и к этим доводам тогда никто не прислушался. После того как он дал признательные показания, машину «правосудия» уже было не остановить, даже несмотря на его показания о том, что почти месяц он подвергался жестоким пыткам.
Большую роль в категоричном решении суда сыграло то, что на Арсалана показал его дальний родственник Эрдэм, которого поймали на разбоях и тех же самых убийствах. Впоследствии он на суде признался, что оговорил Арсалана, потому что опера выбивали из него показания о его подельниках и он назвал первое попавшееся имя. Суд и этим словам не придал значения.
Незадолго до совершения первых убийств какой-то бандой Арсалан действительно приезжал в Улан-Удэ, где покупал лекарства и системы для капельниц отцу. В эти же дни встретился в городе с родственницей, попросившей его найти помощников, чтобы достроить гараж. Там уже был один помощник – Котельников. Волею случая в этот же день Арсалан встретил на улице своего знакомого (племянника зятя) Эрдэма Жигжитова.
- Мы с сестрой на машине спускаемся, и вижу, Эрдэм идет. Я вышел, спросил, как дела. Видно было по лицу, что он пьет, плохо одет. Сестра увидела, что парень здоровенный, почти два метра ростом, и говорит, спроси, мол, пусть поможет со стройкой, я заплачу. Эрдэм сразу согласился на мое предложение, обрадовался: «Мне бы хоть покушать». В общем, их свел, они начали вместе работать, и я уехал. У меня тогда была повестка на военную комиссию по призыву, назначенная на 12 апреля, мне надо было успеть, - рассказывает Арсалан.
По всей видимости, два строителя-помощника по гаражу днем трудились, а ночами гуляли и совершали разбои. О чем Арсалан уже знать не мог, потому что его забрали в армию. Прямо оттуда парня в военной форме забрали опера. И он с удивлением узнал, что подозревается в убийствах, а Эрдэм показал на него, как на одного из соучастников преступлений.
Забрали из армии
- В армии пробыл три месяца, и потом оперативники приехали за мной. Я вообще ничего не понял. Привезли в Улан-Удэ, бьют, говорят про трупы. Вечером закрывают в ИВС-1, а утром перед завтраком забирают и отвозят в здание МВД. Там начали сразу бить по голове. Я говорю: «Вы почему меня бьете, я ничего не делал!». Потом застегнули наручниками руки за спиной. Одна рука сверху, вторая позади. Начали подкладывать толстые папки, у меня вообще рука куда-то ушла, было больно. Потом туда же положили полуторалитровую бутылку с водой. В таком положении, изогнутом, я сидел весь день. Какие-то опера заходили, все били по голове. Я сидел там словно груша для битья. Вечером привозят обратно в ИВС, я спал по часа три-четыре, и утром все снова повторялось, - говорит Арсалан. – Они мне говорили: «Парень, ты попал, мы все равно из тебя выбьем, и ты будешь сидеть, так что признавайся».
По словам Арсалана, во время экзекуций он испытывал невыносимую боль, но держался до последнего – брать на себя чужие убийства не хотел. Доходило и до обмороков.
- Они меня перед завтраком увозили и после ужина привозили. Я ничего не ел, только воду пил. Еще однокамерники варили чай в камере, его пил. Но через десять дней я так ослабел, что с трудом мог передвигаться. Меня вывели на улицу, уже наручники пристегнули, но от яркого солнца у меня в глазах потемнело, и я упал. Опер, который меня вел, начал пинать, мол, что притворяешься. Я вроде чувствую, что меня пинают, но боли не ощущаю. Пот градом, вся одежда потом была мокрая. В ИВС дежурный спросила опера: «Вы его там вообще кормите? Каждый раз забираете еще до завтрака». Меня волоком привели обратно в камеру. Там однокамерники дали черный засохший хлеб, два кусочка.
Арсалану дали передохнуть, а потом все продолжилось в прежнем режиме.
- Опера сидят, пиво пьют. Говорят: «Ну что, давай пиши». Помню, один со шрамом на лице удивился: «Вы че, этого дохляка не можете сломать?». Он меня жестко по печени ударил и потом еще по голове, как кувалдой.
Как рассказывает Арсалан, в ход пошли и угрозы относительно родственников.
- Рассказали о моих братьях, родителях, кто чем занимается, кто где сейчас находится. Говорят, мол, мы сейчас найдем статью и для твоей семьи. Отца посадим, мать, братьев. Это, мол, вообще не вопрос. И сестру твою тоже упечем. Насчет двоюродной сестры (та самая, что просила помочь с гаражом), я понял, они не шутили. В одном из кабинетов узнал ее вещи, технику, колеса от ее минивэна. Оказалось, ее тоже допрашивали по делу.
Почти месяц Арсалан держался, но потом, не в силах больше терпеть, сломался. По его словам, он писал показания под диктовку. От оперов и следователей узнавал обстоятельства преступления, якобы им совершенного.
- Мне говорят, если что, скажешь, что машина, угнанная вами, была красного цвета, марка такая-то, я так и говорил все, - вспоминает Арсалан.
Ни бесплатный адвокат, ни эксперт СМЭ, осматривавший избитого, парню не помогли. В документах о следах побоев нет и речи.
«Отец встал с инвалидного кресла»
Интересно, что весь месяц, пока Арсалан пробыл в Улан-Удэ в компании с людьми в погонах, его семья была уверена, что он по-прежнему служит в армии. Им сообщили обо всем происходящем, только когда уже признательные показания были подписаны.
- Когда отец узнал, где я и в чем меня обвиняют, он попросил у матери трость и встал с инвалидного кресла. Еле-еле передвигаясь, начал пытаться спасти меня. А мать в этот день поседела. Но они уже не могли мне помочь, - говорит Арсалан.
Адвокат Эвелина Богданович возмущена многочисленными нарушениями людей в погонах.
- На момент совершения первого убийства Арсалан был несовершеннолетним, и все следственные действия должны были происходить в присутствии родителей.
Когда в присутствии отца проводилась процедура ознакомления с делом, а при этом осуществлялась видеозапись происходящего, Арсалан сказал отцу: «Папа, посмотри, у меня вся голова в шишках, синяки вот, я весь избитый». Но на суде видеозаписи этой процедуры не было представлено. Лишь представлена записка, что данная запись размагнитилась. В то время как видео, где два других подельника знакомятся с делом, прекрасно уцелели.
На суде Арсалан все время порывался рассказать, как именно шло «следствие» и почему он подписал признательные показания, однако ему обещали дать слово потом. В итоге он хоть что-то смог сказать лишь в заключительной речи.
«Не знаю, зачем я тут, за что? Что взял вину на себя? Сколько бы времени ни прошло, я буду доказывать свою невиновность! Пусть для этого потребуется хоть 15, хоть 20 лет».
Арсалан от своих слов не оступил. Сейчас, спустя 21 год, он действительно хочет добиться снятия с него клейма убийцы и преступника. Прежде всего, ради детей и любимой жены. Во время заключения он познакомился по переписке с Татьяной, с которой сейчас воспитывает трех дочерей.
Уже шесть лет Арсалан находится на свободе. Он научился в тюрьме шить и ремонтировать обувь и одежду, поэтому, выйдя, сразу открыл свою маленькую мастерскую обуви в кварталах. Построил большой дом. Калымит и на других подработках: разгружает вагоны, занимается стройкой. И вроде бы все, что нужно для счастья, есть – любимая семья, дом, деньги, а главное - свобода. Но обида до сих пор душит мужчину. Понятно, что 16 потерянных лет жизни ему уже никто не вернет, но он хочет, чтобы справедливость восторжествовала.
Журнал из прошлого
И сейчас такой шанс у осужденного появился. Татьяна, супруга Арсалана, во время уборки случайно наткнулась на старые документы, привезенные когда-то из улуса. В глаза тут же бросилась повестка из военкомата, а именно дата, когда Арсалан проходил медкомиссию. Аккурат в тот же день, когда было совершено одно из убийств. В медицинской карте также есть все подтверждения, что в указанное число призывник был на комиссии и проходил медицинское обследование.
Адвокат Эвелина Богданович заинтересовалась этим делом, решив провести адвокатское расследование. После ее запроса выяснилось, что тот самый классный журнал вовсе не сгорел в пожаре, а остался цел и невредим. Правозащитнику предоставили копию журнала, где есть все данные о присутствии учеников за весь учебный 1997 - 1998 год.
- В тот момент, когда Арсалан якобы поджигал машину и заметал следы преступления, он был на уроке литературы, где получил тройку, - замечает Эвелина Богданович. – Я выехала в Цолгу, опросила бригадира. Он подтвердил нахождение на работе Арсалана и в момент другого преступления. Затем заново опросила учителей, в том числе и тех, кого вовсе не опрашивали. Так, постепенно стала складываться картинка. Я поверила Арсалану, - признается адвокат.
Правозащитник написала заявление в прокуратуру Бурятии о возобновлении производства по уголовному делу ввиду новых и вновь открывшихся обстоятельств (в порядке ст. 415 УПК РФ). Однако получила отказ. Тогда она попыталась обжаловать такое решение прокуратуры в суде. Но 31 августа Советский суд города Улан-Удэ отклонил ее жалобу: «Суд читает, что вопреки доводам стороны защиты указанные обстоятельства не являются новыми обстоятельствами по смыслу главы 49 УПК РФ, а обжалуемое решение прокурора законно и обоснованно».
- Прокуратура должна охранять права и свободу граждан, что предусмотрено и Конституцией. Каждый человек имеет право на справедливый суд. Что в этом сложного? Ну возбудите производство, дайте шанс, тем более что есть возможность у человека. Очевидно же, что дело шито белыми нитками. Начиная с того, что в свое время могли сделать запрос, почему задержанный целый месяц содержался в ИВС, а не в СИЗО. В СИЗО не смогли бы его избитого привозить, там каждая царапина рассматривается – откуда и что. Есть много других нестыковок в деле, - уверена Эвелина Богданович.
Адвокат не согласна с судебным решением и намерена обжаловать его, вплоть до обращения в суд по правам человека.
Василиса Шишкина, «Номер один».
Случайная встреча
Арсалана обвинили в разбоях и сразу в трех убийствах, совершенных в 1998-м и 2000 гг. Уже тогда зверский характер преступления и личность Арсалана, как одного из подозреваемых, мягко говоря, плохо сочетались друг с другом. Ведь речь идет о банде разбойников, грабивших и зверски убивавших таксистов.
Арсалан Жигмитов до этих обвинений ни разу не был замечен в чем-то криминальном. Более того, тогда еще несовершеннолетний парень все свободное время посвящал уходу за парализованным после ДТП отцом и подрабатывал. Никто из односельчан не поверил в то, что подросток мог быть причастен к разбоям.
Более того, имелись свидетели, подтверждавшие алиби Арсалана, что он в момент предполагаемого преступления был на уроках. А также те, кто вечером приходил в гости к матери Арсалана и видел подростка дома - в маленьком улусе Цолга, где тогда проживал школьник, всегда все на виду. Как мог подросток убивать людей в Улан-Удэ, одновременно пребывая в родной Цолге, непонятно. Однако суд посчитал, что речь идет о заинтересованных лицах, желающих добра мальчику, и поэтому доверять их словам не стоит. На требование суда предоставить в качестве доказательства классный журнал учителя ответили отказом, так как из-за пожара в одном из кабинетов школы все журналы сгорели. На этом вопрос с алиби был закрыт.
На момент совершения двух других убийств, уже в 2000 году, у Арсалана тоже было алиби. Но и к этим доводам тогда никто не прислушался. После того как он дал признательные показания, машину «правосудия» уже было не остановить, даже несмотря на его показания о том, что почти месяц он подвергался жестоким пыткам.
Большую роль в категоричном решении суда сыграло то, что на Арсалана показал его дальний родственник Эрдэм, которого поймали на разбоях и тех же самых убийствах. Впоследствии он на суде признался, что оговорил Арсалана, потому что опера выбивали из него показания о его подельниках и он назвал первое попавшееся имя. Суд и этим словам не придал значения.
Незадолго до совершения первых убийств какой-то бандой Арсалан действительно приезжал в Улан-Удэ, где покупал лекарства и системы для капельниц отцу. В эти же дни встретился в городе с родственницей, попросившей его найти помощников, чтобы достроить гараж. Там уже был один помощник – Котельников. Волею случая в этот же день Арсалан встретил на улице своего знакомого (племянника зятя) Эрдэма Жигжитова.
- Мы с сестрой на машине спускаемся, и вижу, Эрдэм идет. Я вышел, спросил, как дела. Видно было по лицу, что он пьет, плохо одет. Сестра увидела, что парень здоровенный, почти два метра ростом, и говорит, спроси, мол, пусть поможет со стройкой, я заплачу. Эрдэм сразу согласился на мое предложение, обрадовался: «Мне бы хоть покушать». В общем, их свел, они начали вместе работать, и я уехал. У меня тогда была повестка на военную комиссию по призыву, назначенная на 12 апреля, мне надо было успеть, - рассказывает Арсалан.
По всей видимости, два строителя-помощника по гаражу днем трудились, а ночами гуляли и совершали разбои. О чем Арсалан уже знать не мог, потому что его забрали в армию. Прямо оттуда парня в военной форме забрали опера. И он с удивлением узнал, что подозревается в убийствах, а Эрдэм показал на него, как на одного из соучастников преступлений.
Забрали из армии
- В армии пробыл три месяца, и потом оперативники приехали за мной. Я вообще ничего не понял. Привезли в Улан-Удэ, бьют, говорят про трупы. Вечером закрывают в ИВС-1, а утром перед завтраком забирают и отвозят в здание МВД. Там начали сразу бить по голове. Я говорю: «Вы почему меня бьете, я ничего не делал!». Потом застегнули наручниками руки за спиной. Одна рука сверху, вторая позади. Начали подкладывать толстые папки, у меня вообще рука куда-то ушла, было больно. Потом туда же положили полуторалитровую бутылку с водой. В таком положении, изогнутом, я сидел весь день. Какие-то опера заходили, все били по голове. Я сидел там словно груша для битья. Вечером привозят обратно в ИВС, я спал по часа три-четыре, и утром все снова повторялось, - говорит Арсалан. – Они мне говорили: «Парень, ты попал, мы все равно из тебя выбьем, и ты будешь сидеть, так что признавайся».
По словам Арсалана, во время экзекуций он испытывал невыносимую боль, но держался до последнего – брать на себя чужие убийства не хотел. Доходило и до обмороков.
- Они меня перед завтраком увозили и после ужина привозили. Я ничего не ел, только воду пил. Еще однокамерники варили чай в камере, его пил. Но через десять дней я так ослабел, что с трудом мог передвигаться. Меня вывели на улицу, уже наручники пристегнули, но от яркого солнца у меня в глазах потемнело, и я упал. Опер, который меня вел, начал пинать, мол, что притворяешься. Я вроде чувствую, что меня пинают, но боли не ощущаю. Пот градом, вся одежда потом была мокрая. В ИВС дежурный спросила опера: «Вы его там вообще кормите? Каждый раз забираете еще до завтрака». Меня волоком привели обратно в камеру. Там однокамерники дали черный засохший хлеб, два кусочка.
Арсалану дали передохнуть, а потом все продолжилось в прежнем режиме.
- Опера сидят, пиво пьют. Говорят: «Ну что, давай пиши». Помню, один со шрамом на лице удивился: «Вы че, этого дохляка не можете сломать?». Он меня жестко по печени ударил и потом еще по голове, как кувалдой.
Как рассказывает Арсалан, в ход пошли и угрозы относительно родственников.
- Рассказали о моих братьях, родителях, кто чем занимается, кто где сейчас находится. Говорят, мол, мы сейчас найдем статью и для твоей семьи. Отца посадим, мать, братьев. Это, мол, вообще не вопрос. И сестру твою тоже упечем. Насчет двоюродной сестры (та самая, что просила помочь с гаражом), я понял, они не шутили. В одном из кабинетов узнал ее вещи, технику, колеса от ее минивэна. Оказалось, ее тоже допрашивали по делу.
Почти месяц Арсалан держался, но потом, не в силах больше терпеть, сломался. По его словам, он писал показания под диктовку. От оперов и следователей узнавал обстоятельства преступления, якобы им совершенного.
- Мне говорят, если что, скажешь, что машина, угнанная вами, была красного цвета, марка такая-то, я так и говорил все, - вспоминает Арсалан.
Ни бесплатный адвокат, ни эксперт СМЭ, осматривавший избитого, парню не помогли. В документах о следах побоев нет и речи.
«Отец встал с инвалидного кресла»
Интересно, что весь месяц, пока Арсалан пробыл в Улан-Удэ в компании с людьми в погонах, его семья была уверена, что он по-прежнему служит в армии. Им сообщили обо всем происходящем, только когда уже признательные показания были подписаны.
- Когда отец узнал, где я и в чем меня обвиняют, он попросил у матери трость и встал с инвалидного кресла. Еле-еле передвигаясь, начал пытаться спасти меня. А мать в этот день поседела. Но они уже не могли мне помочь, - говорит Арсалан.
Адвокат Эвелина Богданович возмущена многочисленными нарушениями людей в погонах.
- На момент совершения первого убийства Арсалан был несовершеннолетним, и все следственные действия должны были происходить в присутствии родителей.
Когда в присутствии отца проводилась процедура ознакомления с делом, а при этом осуществлялась видеозапись происходящего, Арсалан сказал отцу: «Папа, посмотри, у меня вся голова в шишках, синяки вот, я весь избитый». Но на суде видеозаписи этой процедуры не было представлено. Лишь представлена записка, что данная запись размагнитилась. В то время как видео, где два других подельника знакомятся с делом, прекрасно уцелели.
На суде Арсалан все время порывался рассказать, как именно шло «следствие» и почему он подписал признательные показания, однако ему обещали дать слово потом. В итоге он хоть что-то смог сказать лишь в заключительной речи.
«Не знаю, зачем я тут, за что? Что взял вину на себя? Сколько бы времени ни прошло, я буду доказывать свою невиновность! Пусть для этого потребуется хоть 15, хоть 20 лет».
Арсалан от своих слов не оступил. Сейчас, спустя 21 год, он действительно хочет добиться снятия с него клейма убийцы и преступника. Прежде всего, ради детей и любимой жены. Во время заключения он познакомился по переписке с Татьяной, с которой сейчас воспитывает трех дочерей.
Уже шесть лет Арсалан находится на свободе. Он научился в тюрьме шить и ремонтировать обувь и одежду, поэтому, выйдя, сразу открыл свою маленькую мастерскую обуви в кварталах. Построил большой дом. Калымит и на других подработках: разгружает вагоны, занимается стройкой. И вроде бы все, что нужно для счастья, есть – любимая семья, дом, деньги, а главное - свобода. Но обида до сих пор душит мужчину. Понятно, что 16 потерянных лет жизни ему уже никто не вернет, но он хочет, чтобы справедливость восторжествовала.
Журнал из прошлого
И сейчас такой шанс у осужденного появился. Татьяна, супруга Арсалана, во время уборки случайно наткнулась на старые документы, привезенные когда-то из улуса. В глаза тут же бросилась повестка из военкомата, а именно дата, когда Арсалан проходил медкомиссию. Аккурат в тот же день, когда было совершено одно из убийств. В медицинской карте также есть все подтверждения, что в указанное число призывник был на комиссии и проходил медицинское обследование.
Адвокат Эвелина Богданович заинтересовалась этим делом, решив провести адвокатское расследование. После ее запроса выяснилось, что тот самый классный журнал вовсе не сгорел в пожаре, а остался цел и невредим. Правозащитнику предоставили копию журнала, где есть все данные о присутствии учеников за весь учебный 1997 - 1998 год.
- В тот момент, когда Арсалан якобы поджигал машину и заметал следы преступления, он был на уроке литературы, где получил тройку, - замечает Эвелина Богданович. – Я выехала в Цолгу, опросила бригадира. Он подтвердил нахождение на работе Арсалана и в момент другого преступления. Затем заново опросила учителей, в том числе и тех, кого вовсе не опрашивали. Так, постепенно стала складываться картинка. Я поверила Арсалану, - признается адвокат.
Правозащитник написала заявление в прокуратуру Бурятии о возобновлении производства по уголовному делу ввиду новых и вновь открывшихся обстоятельств (в порядке ст. 415 УПК РФ). Однако получила отказ. Тогда она попыталась обжаловать такое решение прокуратуры в суде. Но 31 августа Советский суд города Улан-Удэ отклонил ее жалобу: «Суд читает, что вопреки доводам стороны защиты указанные обстоятельства не являются новыми обстоятельствами по смыслу главы 49 УПК РФ, а обжалуемое решение прокурора законно и обоснованно».
- Прокуратура должна охранять права и свободу граждан, что предусмотрено и Конституцией. Каждый человек имеет право на справедливый суд. Что в этом сложного? Ну возбудите производство, дайте шанс, тем более что есть возможность у человека. Очевидно же, что дело шито белыми нитками. Начиная с того, что в свое время могли сделать запрос, почему задержанный целый месяц содержался в ИВС, а не в СИЗО. В СИЗО не смогли бы его избитого привозить, там каждая царапина рассматривается – откуда и что. Есть много других нестыковок в деле, - уверена Эвелина Богданович.
Адвокат не согласна с судебным решением и намерена обжаловать его, вплоть до обращения в суд по правам человека.
Василиса Шишкина, «Номер один».
Теги
убийство