«Троянский конь» бурятской культуры
Вот уже месяц вокруг театра оперы и балета длится скандал
Текст: Газета
Он спровоцирован некомпетентными действиями правительства Бурятии. В неуклюжих попытках оправдать хаотичные «телодвижения» и придать своему «лицу» благообразность правительство пустило в ход оружие, которое ему кажется беспроигрышным — махровые мифы о так называемых традициях культуры и искусства Бурятии.
Пришла пора эти «мифы и легенды Древней Греции» проявить и попытаться понять, какого «троянского коня» Бурятия себе создала.
Миф о системе
Миф первый, которым, как жупелом, пытается орудовать власть, называется «В Бурятии была система подготовки своих творческих кадров, но ее разрушили», и вот теперь представители всех ветвей республиканской власти, вероятно, каждое утро просыпаются в думах о том, как эту систему восстановить. Жаль их. Потому что думы эти о том, чего не было никогда. Никакой специальной бурятской системы подготовки творческих кадров в республике не существовало.
Ступени художественного образования, где любой мог получить знания и навыки в игре на музыкальных инструментах, рисовании, танцах, пении, были типичны для всего СССР: 1) музыкальные и художественные школы, кружки в Домах пионеров; 2) музыкальные училища, культпросвет-училища, педагогические (художественно-графическое отделение); 3) вузы — институт культуры, институт искусств, консерватория, академия художеств. Все это (за исключением консерватории и академии художеств) появилось в Бурятии потому, что появлялось по всей громадной стране. И учреждения профессионального искусства — театры, филармония, библиотеки, музеи — возникли в Бурятии потому, что таковые создавались во всем Союзе.
Но никогда ответственные за развитие культуры в Бурятии — правительство республики, министерство культуры — не создавали продуманной последовательности действий по подготовке кадров для местного профессионального искусства, которую можно было бы назвать системой.
Наблюдалась лишь некоторая повторяемость. Например, для Бурятского театра драмы периодически учили молодежь в театральных вузах, но преимущественно авральным способом — когда понимали, что молодежи в труппе катастрофически не хватает. Но ведь система — это когда процесс существует бесперебойно, а не стихийно.
Нужны только артисты?
Более того, например, когда в начале 2010 х обсуждали проект развития театрального дела в Бурятии до 2020 года, руководители театров драмы и кукол не требовали внести в эту программу пункт о постоянном обучении актеров хотя бы каждые 7–9 лет. Никогда у нас не решался вопрос о систематизации обучения технических специалистов для театров или, допустим, реставраторов. А вопрос о подготовке теоретиков искусства — музыковедов, искусствоведов, театроведов — так и вовсе не поднимался. Специалистов музейного дела у нас начали готовить не потому, что республиканская власть, Минкульт осознали проблему, проявили волю и создали запрос, нет, а потому, что институт культуры, тогда академия, адекватно осознавал реальность, понимал вызовы времени и пытался давать на них актуальные ответы.
Если бы у нас была республиканская система подготовки профессиональных музыкантов, то возникшая было в 30 е годы связь с Уральской консерваторией не истончилась бы со временем, а, наоборот, укрепилась. Возможно, вдобавок возникли бы постоянные и непрерывные связи с Новосибирской консерваторией, главным образом, со специальной музыкальной школой при этой консерватории. Педагоги консерваторий и спецшколы: а) каждый (!) год проводили бы методические семинары для педагогов музыкальных школ; б) каждый год отбирали бы особо одаренных детей для дальнейшей учебы в спецшколе; в) обучение каждого особо одаренного ребенка, не поехавшего по каким-то причинам в спецшколу, обеспечивали бы индивидуальной методикой.
Если бы в Бурятии была система подготовки вокалистов, то здесь с успехом культивировали бы искусство хорового пения, учили бы педагогов по вокалу на специалитете. Если бы у нас была система подготовки национальных творческих кадров, то Бурятский лицей у нас был бы 3 в 1 — музыкальной, художественной и общеобразовательной школой, где в старших классах для учеников, желающих развиваться по музыкальным и художественным дисциплинам, обучение проводилось бы по программам колледжа. И вместе с аттестатом об окончании средней школы выпускники получали бы еще и дипломы колледжа.
Типично для всей страны
Если бы в республике была система подготовки преподавательских кадров в сфере культуры и искусства, то колледж культуры и искусства и институт культуры составляли бы неделимый образовательный конгломерат. Существовала бы программа поощрения педагогов, умеющих распознавать талант и растить его — это и количество часов, и тарификация, и условия повышения квалификации и пр.
Если бы была своя собственная, учитывающая перспективы именно культуры и искусства Бурятии образовательная система… Но ее никогда не было.
Были, повторим, типичные для всей страны образовательные ступени, где каждый желающий мог реализовать свои возможности. Они никуда не делись и сейчас. Конечно, эти ступени связаны между собой логикой развития интереса к выбранному занятию, логикой развития таланта, но в масштабах небольшой национальной республики эта связь никогда не работала как система, нацеленная на постоянное, бесперебойное производство высококвалифицированных кадров.
Почему же эти ступени никогда не пытались применить как инструмент развития культуры и профессионального искусства? Ну, во первых, потому, что не было команды сверху. Не секрет, что в советские времена все делалось по команде сверху, тем более в культуре и искусстве.
Культура - не идеология
Далее, в советском понимании культура — это идеология. Это понимание, между прочим, цветет махровым цветом и сейчас. И ладно, когда в этом убеждены люди, рожденные в 30–60 е годы, но в 2013–14 годах Минкульт заслушивали в Хурале, и тогдашний министр культуры Тимур Цыбиков начал свой доклад именно с этой, простите, «отрыжки» сталинской культурной политики. А когда культуре отводится роль выразителя образа мыслей правящей верхушки, все виды профессионального искусства — это лишь инструменты пропаганды советского образа жизни, средство идеологической борьбы.
Иными словами, культура и искусство для власти всегда были чем-то вроде обслуживающего персонала. А кто и когда думает об обслуге не ради собственного комфорта, а ради развития этой самой обслуги? Никто и никогда. Тем более если речь идет о культуре и искусстве национальных республик, которые существовали только для того, чтобы поддерживать показательный интернационализм советского образа жизни.
Наконец, создание системы обучения профессионалов для искусства и культуры в одной маленькой гордой республике предполагает социально-экономическое обеспечение этой системы. То есть и для педагогов, и для тех, кого они выучат, должны быть такие зарплаты, чтобы не было желания уехать туда, где платят больше; жилье — чтобы не было необходимости уезжать туда, где оно доступно; занятость — для этого культурная жизнь не должна сосредотачиваться в одном только Улан-Удэ…
Нет команды сверху
И вот этим ресурсом республиканская власть с некоторыми оговорками, но, в общем-то, обладала, но использовать его в силу отсутствия свободы воли, разумеется, не могла. В смысле, ей такое без команды сверху не приходило в голову. Это было в советские времена.
Но и в постсоветские, когда появилась какая-никакая свобода маневра, а вместе с нею и возможность хотя бы заложить ее основы, мысль о том, что идеологией Бурятии должна стать культура, ветви власти не посетила. Не посетила ни в 90 е, когда случился резкий спад интереса к обучению детей музыке, рисованию, танцам. Когда творчество совершенно обесценилось и всех накрыла волна всеобщей дегуманизации и надо было срочно противопоставлять этому ценз культурных ценностей. Не посещает эта мысль и сейчас, когда весь культурный мир давно уже «бороздит просторы Вселенной» под названием креативная экономика, то есть экономика творчества.
Да что уж… Власти, судя по всему, и сейчас не посещает мысль, что попытки уверить общественность в том, что все их действия имеют благородную цель — восстановить систему, несостоятельны.
Однако миф этот о «системе» всплыл не просто потому, что все твердят о нем по инерции. Нет. То, что происходит сейчас с нашей культурой, это сознательный откат назад, в прошлое. Потому что, как было позади — все знают. А вот как впереди — не знает никто.
И это тоже признак того, что никакой системы подготовки специалистов, которые умеют делать экспертизу, анализировать, прогнозировать, планировать, организовывать, финансировать сферу культуры и искусств, не было.
Туяна Будаева для «Номер один».
Фото «Номер один».
Пришла пора эти «мифы и легенды Древней Греции» проявить и попытаться понять, какого «троянского коня» Бурятия себе создала.
Миф о системе
Миф первый, которым, как жупелом, пытается орудовать власть, называется «В Бурятии была система подготовки своих творческих кадров, но ее разрушили», и вот теперь представители всех ветвей республиканской власти, вероятно, каждое утро просыпаются в думах о том, как эту систему восстановить. Жаль их. Потому что думы эти о том, чего не было никогда. Никакой специальной бурятской системы подготовки творческих кадров в республике не существовало.
Ступени художественного образования, где любой мог получить знания и навыки в игре на музыкальных инструментах, рисовании, танцах, пении, были типичны для всего СССР: 1) музыкальные и художественные школы, кружки в Домах пионеров; 2) музыкальные училища, культпросвет-училища, педагогические (художественно-графическое отделение); 3) вузы — институт культуры, институт искусств, консерватория, академия художеств. Все это (за исключением консерватории и академии художеств) появилось в Бурятии потому, что появлялось по всей громадной стране. И учреждения профессионального искусства — театры, филармония, библиотеки, музеи — возникли в Бурятии потому, что таковые создавались во всем Союзе.
Но никогда ответственные за развитие культуры в Бурятии — правительство республики, министерство культуры — не создавали продуманной последовательности действий по подготовке кадров для местного профессионального искусства, которую можно было бы назвать системой.
Наблюдалась лишь некоторая повторяемость. Например, для Бурятского театра драмы периодически учили молодежь в театральных вузах, но преимущественно авральным способом — когда понимали, что молодежи в труппе катастрофически не хватает. Но ведь система — это когда процесс существует бесперебойно, а не стихийно.
Нужны только артисты?
Более того, например, когда в начале 2010 х обсуждали проект развития театрального дела в Бурятии до 2020 года, руководители театров драмы и кукол не требовали внести в эту программу пункт о постоянном обучении актеров хотя бы каждые 7–9 лет. Никогда у нас не решался вопрос о систематизации обучения технических специалистов для театров или, допустим, реставраторов. А вопрос о подготовке теоретиков искусства — музыковедов, искусствоведов, театроведов — так и вовсе не поднимался. Специалистов музейного дела у нас начали готовить не потому, что республиканская власть, Минкульт осознали проблему, проявили волю и создали запрос, нет, а потому, что институт культуры, тогда академия, адекватно осознавал реальность, понимал вызовы времени и пытался давать на них актуальные ответы.
Если бы у нас была республиканская система подготовки профессиональных музыкантов, то возникшая было в 30 е годы связь с Уральской консерваторией не истончилась бы со временем, а, наоборот, укрепилась. Возможно, вдобавок возникли бы постоянные и непрерывные связи с Новосибирской консерваторией, главным образом, со специальной музыкальной школой при этой консерватории. Педагоги консерваторий и спецшколы: а) каждый (!) год проводили бы методические семинары для педагогов музыкальных школ; б) каждый год отбирали бы особо одаренных детей для дальнейшей учебы в спецшколе; в) обучение каждого особо одаренного ребенка, не поехавшего по каким-то причинам в спецшколу, обеспечивали бы индивидуальной методикой.
Если бы в Бурятии была система подготовки вокалистов, то здесь с успехом культивировали бы искусство хорового пения, учили бы педагогов по вокалу на специалитете. Если бы у нас была система подготовки национальных творческих кадров, то Бурятский лицей у нас был бы 3 в 1 — музыкальной, художественной и общеобразовательной школой, где в старших классах для учеников, желающих развиваться по музыкальным и художественным дисциплинам, обучение проводилось бы по программам колледжа. И вместе с аттестатом об окончании средней школы выпускники получали бы еще и дипломы колледжа.
Типично для всей страны
Если бы в республике была система подготовки преподавательских кадров в сфере культуры и искусства, то колледж культуры и искусства и институт культуры составляли бы неделимый образовательный конгломерат. Существовала бы программа поощрения педагогов, умеющих распознавать талант и растить его — это и количество часов, и тарификация, и условия повышения квалификации и пр.
Если бы была своя собственная, учитывающая перспективы именно культуры и искусства Бурятии образовательная система… Но ее никогда не было.
Были, повторим, типичные для всей страны образовательные ступени, где каждый желающий мог реализовать свои возможности. Они никуда не делись и сейчас. Конечно, эти ступени связаны между собой логикой развития интереса к выбранному занятию, логикой развития таланта, но в масштабах небольшой национальной республики эта связь никогда не работала как система, нацеленная на постоянное, бесперебойное производство высококвалифицированных кадров.
Почему же эти ступени никогда не пытались применить как инструмент развития культуры и профессионального искусства? Ну, во первых, потому, что не было команды сверху. Не секрет, что в советские времена все делалось по команде сверху, тем более в культуре и искусстве.
Культура - не идеология
Далее, в советском понимании культура — это идеология. Это понимание, между прочим, цветет махровым цветом и сейчас. И ладно, когда в этом убеждены люди, рожденные в 30–60 е годы, но в 2013–14 годах Минкульт заслушивали в Хурале, и тогдашний министр культуры Тимур Цыбиков начал свой доклад именно с этой, простите, «отрыжки» сталинской культурной политики. А когда культуре отводится роль выразителя образа мыслей правящей верхушки, все виды профессионального искусства — это лишь инструменты пропаганды советского образа жизни, средство идеологической борьбы.
Иными словами, культура и искусство для власти всегда были чем-то вроде обслуживающего персонала. А кто и когда думает об обслуге не ради собственного комфорта, а ради развития этой самой обслуги? Никто и никогда. Тем более если речь идет о культуре и искусстве национальных республик, которые существовали только для того, чтобы поддерживать показательный интернационализм советского образа жизни.
Наконец, создание системы обучения профессионалов для искусства и культуры в одной маленькой гордой республике предполагает социально-экономическое обеспечение этой системы. То есть и для педагогов, и для тех, кого они выучат, должны быть такие зарплаты, чтобы не было желания уехать туда, где платят больше; жилье — чтобы не было необходимости уезжать туда, где оно доступно; занятость — для этого культурная жизнь не должна сосредотачиваться в одном только Улан-Удэ…
Нет команды сверху
И вот этим ресурсом республиканская власть с некоторыми оговорками, но, в общем-то, обладала, но использовать его в силу отсутствия свободы воли, разумеется, не могла. В смысле, ей такое без команды сверху не приходило в голову. Это было в советские времена.
Но и в постсоветские, когда появилась какая-никакая свобода маневра, а вместе с нею и возможность хотя бы заложить ее основы, мысль о том, что идеологией Бурятии должна стать культура, ветви власти не посетила. Не посетила ни в 90 е, когда случился резкий спад интереса к обучению детей музыке, рисованию, танцам. Когда творчество совершенно обесценилось и всех накрыла волна всеобщей дегуманизации и надо было срочно противопоставлять этому ценз культурных ценностей. Не посещает эта мысль и сейчас, когда весь культурный мир давно уже «бороздит просторы Вселенной» под названием креативная экономика, то есть экономика творчества.
Да что уж… Власти, судя по всему, и сейчас не посещает мысль, что попытки уверить общественность в том, что все их действия имеют благородную цель — восстановить систему, несостоятельны.
Однако миф этот о «системе» всплыл не просто потому, что все твердят о нем по инерции. Нет. То, что происходит сейчас с нашей культурой, это сознательный откат назад, в прошлое. Потому что, как было позади — все знают. А вот как впереди — не знает никто.
И это тоже признак того, что никакой системы подготовки специалистов, которые умеют делать экспертизу, анализировать, прогнозировать, планировать, организовывать, финансировать сферу культуры и искусств, не было.
Туяна Будаева для «Номер один».
Фото «Номер один».
Теги
Культура
