Культура
29.03.2025 в 14:00
«Здесь не работают, а служат»
Бывший телеведущий, актер кино и солист оперной труппы рассказал о жизни на сцене и за кулисами
Текст: Татьяна Жамсуева
27 марта отмечался Международный день театра. Несомненно, театр - это неотъемлемая часть культурной жизни любого народа. В преддверии знаменательного дня мы поговорили с одним из известных и талантливых солистов театра оперы и балета Эдуардом Жагбаевым.
Эдуард Жагбаев служит в родном для него театре с 2008 года. На данный момент он заслуженный и народный артист Бурятии. Еще будучи студентом Колледжа искусств им. П. И. Чайковского, был артистом хора при этом же театре с 2002 по 2004 год. После окончания колледжа поступил и окончил Государственную классическую академию имени Маймонида в г. Москве по специальности «оперное пение». Помимо деятельности в театре, в послужном списке у Эдуарда: одна из главных ролей в первом бурятском художественном молодежном фильме «Улан-удэнская история», где он сыграл местного Ромео; роль в уникальном экспериментальном фильме «Прикосновение ветра»; экс-ведущий новостей на БГТРК, бывший пауэрлифтер, полиглот (английский, итальянский, испанский, турецкий, японский, монгольский, бурятский), переводчик с бурятского на русский язык разных произведений: гимн Закаменского района, песня «Джидинское соло». Он очень разносторонний и интересный человек. Счастливо женат, отец двоих детей.
- Эдуард, расскажите, как вы решили стать оперным певцом и как оказались в театре?
- Когда мне было пять лет, папа привел меня в театр. Мне все показалось каким-то чудесным волшебством, когда открывается занавес, а там терем, сложенный из настоящих бревен, на сцене люди в костюмах, с бородами. Постановка называлась «Князь Игорь», и меня впечатлил тот факт, что вместо обычных разговоров можно петь. Это было самое сильное впечатление из детства, и с той поры мне захотелось попасть туда, к ним. Благодаря родителям, которые поддержали мое рвение, меня записали в музыкальную школу. Будучи учеником этой школы, я впервые попал на ту самую сцену артистом детского хора в спектакле «Турандот». И тогда я прикоснулся к волшебству перевоплощения, когда обычные дяденьки и тетеньки за кулисами, выходя на сцену, становятся персонажами прекрасного действия. Помню запах грима, атмосферу закулисья.
- Сталкивались ли вы с мнением, что настоящему мужчине негоже быть оперным певцом?
- Никогда не сталкивался с таким утверждением. Наверное, в детстве мне просто не хватало времени на улицу и пацанов, потому что после уроков я менял портфель с учебниками на сумку с нотами и ехал в музыкальную школу. А после нужно было делать уроки, порепетировать на музыкальном инструменте - я играл на виолончели. Позже научился играть на морин хуре.
- Чем отличается студенчество у оперных певцов от студенчества других специальностей?
- В целом совершенно так же, как и у большинства. Новые знакомства, интересы, дружба. Но сфера достаточно тесная, поэтому с коллегами, с кем я сейчас работаю, мы знакомы со студенчества. Также с коллегами из других театров по России в любом случае где-то пересекались: на конкурсах, учебе. Всегда найдутся общие знакомые, сфера не такая обширная. Вокальная среда схожа со спортивной: если не тренируешься, не развиваешь свои голосовые связки, то и не получишь результата. Нас поступало 11 парней в 1998 году на вокальное отделение, а окончили только двое. У кого-то возникли проблемы с голосом, кто-то решил, что вокал не его стезя. Отсев достаточно серьезный, обычно к концу третьего курса остается основной костяк.
- Как определяют классификацию голосов? Можно ли поменять?
- По правде говоря, настоящие басы и теноры - большая редкость, всего 1,5 или 2%. Все остальные – это баритоны, то есть средний мужской голос. Просто есть люди, более способные развивать голос в верхний регистр (баритон), а у кого-то голос лучше звучит в нижнем регистре (бас), у кого-то же - посередине (баритон). И педагоги двигают своего ученика в тот или иной регистр. Я оканчивал училище как баритон, но поступил в академию как бас.
- Ваша первая партия в театре, как поступили на службу и что исполняли?
- Первой партией в качестве солиста была роль доктора Гренвиля в опере «Травиата». В нашем театре есть хорошая практика, когда молодым солистам дают возможность выйти на сцену с партией второго и третьего плана. Чтобы они могли почувствовать сцену. Только после этого доверяют партию первого плана. Но первая роль в этом театре была в детском мюзикле «Волшебная тетива любви», это немного другая специфика.
- Как определяете, какой зритель пришел? Бурятский зритель, он какой?
- По реакции зала, по тому, как они дышат, как реагируют. Бывает тяжелый зритель, когда выкладываешься, поешь, стараешься прожить на сцене, а получаешь пассивные хлопки. Бывает наоборот, когда тебя только представили, а уже бурно встречают. И уже получаешь заряд. Чем больше получаешь от зрителя реакций, тем больше ты ему можешь дать. Во время «ковидного» карантина мы давали спектакли на пустой зал, где горел глазок камеры. Было очень тяжело работать, когда нет зрителя. Поэтому я не люблю делать записи в студии. Ты поешь в глухом помещении в наушниках, зрителя нет, за стеклом оператор, занятый своими делами. Считаю, что в записи никогда не получится спеть так же, как ты поешь для зрителя вживую. У нас же небольшой город, а театров и творческих коллективов много, поэтому наш зритель немного избалован. И нужно постоянно работать над репертуаром.
- Как проходит обычный рабочий день оперного певца?
- С утра приезжаем, немного распеваемся. Первая утренняя репетиция проходит с 11:00 до 14:00, с 18:00 - вечерняя. Если в этот день нет больших репетиций, которые проходят накануне, то идут уроки по партиям с концертмейстером. Далее самоподготовка. Не помню, чьи слова: «Если я не пою один день, слышу это сам. Если я не пою два дня, то это слышат коллеги. Если я не буду петь три дня, то услышат зрители». Постоянно нужно держать себя в тонусе. Но есть летний период времени – отпуск, когда есть возможность восстановиться. В это время я вообще не пою. Стараюсь речевую нагрузку свести к минимуму. Но после отпуска, за месяц до театрального сезона, начинаю приводить себя в форму.
- Постоянный тонус не приводит к эмоциональному выгоранию?
- Мне не доводилось встречаться с выгоранием и кризисом. Я увлечен процессом, все интересно. Считаю, что мне повезло с профессией, потому что ты можешь учиться всю жизнь. С годами человек и его голос меняются, поэтому нужно каждый раз находить к этому подход. Новый материал, персонажи, поешь на других языках. Мне важно знать, о чем я пою, поэтому занимаюсь переводом всего материала. Под каждым словом делаю подстрочный перевод. Это прекрасная возможность не дать своим мозгам закиснуть и сохранить молодость.
- Как вы входите в роль и как выходите из нее?
- Я читаю весь материал, если есть литературный первоисточник, то нахожу его и тоже вычитываю по ролям. Если произведение связано с историческими событиями, то читаю, как было на самом деле. Почувствовать и узнать своего героя, пропустить через себя, свой жизненный опыт и только после этого выходить на сцену. Если это вымышленный персонаж, то нужно продумать его историю для себя, чтобы быть интересным для зрителя. Главный человек в театре - это зритель. Как только ушел со сцены, я уже не тот персонаж. Я это я.
- Обычный артист, если забыл слова, то сымпровизирует, случалось ли это с вами?
- На городском концерте меня попросили спеть песню «Доченька», которую много раз исполнял. Выхожу на сцену и понимаю, что не помню ни одного слова. Я подношу микрофон, рот начал петь, а в голове пусто. Я всю песню пытался вспомнить хоть одно слово. Спев на автомате, ушел со сцены, и тут ко мне подошел режиссер и поздравил со словами: «Ты с таким волнением спел песню». А у меня не волнение, а паника (смеется).
- Но сейчас модно стало ставить субтитры над сценой.
- Эта строчка над сценой просто наказание для артистов. Ты поешь и видишь, как зритель смотрит наверх. Зачем я грим делал, костюм надевал, если все внимание над сценой (смеется). Но есть определенная категория зрителей, которые приходят послушать знакомый материал.
- Есть ли у оперных певцов свои профессиональные заболевания и ограничения?
- Когда случаются травмы голосовых связок, это очень страшно, чревато полной потерей голоса. Если петь неправильно, то можно выработать голосовой ресурс и к 40 годам возникнут проблемы, например, звуковая качка. Но если злоупотреблять алкоголем, курением, острой, горячей или холодной пищей, то проблемы могут возникнуть гораздо раньше. Оперный певец должен быть абсолютно здоровым. Мой коллега в первый день отпуска покупает мороженое, для него это праздник. Человек любит мороженое, но ест его только в отпуске. Я же не ем острое и горячее, только теплую пищу, не курю. Мужская выслуга у оперных певцов - 25 лет, у женщин - 20 лет.
- Оперные певцы это всегда ассоциация с большим человеком.
- Объем легких у оперных певцов несколько больше, чем у среднего человека - наверное, на уровне пловцов. У меня около 6,5 - 7 литров при норме для моего веса 3,5. Пока поешь, активно дышишь, это гипервентиляция легких, сжигаются калории, появляется аппетит. Но на самом деле у нас нет столько физических активностей, как у пловцов, поэтому съеденные калории не сжигаются, а откладываются. Как результат мы крупнее средних размеров (смеется).
- Каким, по-вашему, должен быть оперный певец? Что сложнее, играть в кино или на сцене оперного?
- В первую очередь он многозадачник. Оперный певец выходит на сцену и читает свою роль посредством музыки, то есть поет, играет драматическую роль, взаимодействует с остальными персонажами, «костюмчик должен хорошо сидеть», при этом нужно все это показать зрителям.
Везде свои плюсы и минусы. В кино необходимо быть готовым делать одно и то же много раз. А потом еще в студии озвучивать и пытаться попасть в губы самому себе. Скажу точно, что сниматься в кино очень даже непросто, после опыта в съемках я зауважал актеров. Но мне никогда не нравится, как я выгляжу на камеру, поэтому не особо доволен тем, как сыграл (смеется). Если предложат сыграть эпизодическую роль, то с удовольствием соглашусь. Но специально искать роли не буду, я очень занят.
- Какой вы вне сцены, в обычной жизни? Чем еще занимаетесь?
- Простой, прямолинейный. Я человек осторожный, даже когда занимался пауэрлифтингом, никогда не шел на максимальные веса, работал в диапазоне 80% от своего максимума. Когда у тебя на спине 200 кг штанга, любое неверное движение может травмировать, зачем больше? Это же не моя профессия, спина для меня важнее, чем попытка что-то доказать.
- Какой вы муж и папа? Сколько лет женаты?
- С супругой Екатериной мы женаты уже 17 лет. Дочери 16 лет, сыну весной будет семь лет. Какой я отец и муж, лучше спросить у них. Со стороны сложно себя оценивать. Я пытаюсь быть строгим отцом для детей, но у меня плохо получается (смеется). Мечтаю, чтобы дети были счастливыми, неважно, какую сферу они выберут.
- Не хотите стать эстрадным певцом и почему ушли из телевидения?
- Нет, театр – это мой дом, я здесь живу. Мы никогда не говорим: «Я работаю в театре», мы говорим: «Мы служим в театре». Это наш храм.
Из телевидения ушел по причине сложности совмещения с театром. За два года деятельности у меня просто не было выходных.
- Благодарю за интервью!
Фото: предоставлено Э. Жагбаевым
Эдуард Жагбаев служит в родном для него театре с 2008 года. На данный момент он заслуженный и народный артист Бурятии. Еще будучи студентом Колледжа искусств им. П. И. Чайковского, был артистом хора при этом же театре с 2002 по 2004 год. После окончания колледжа поступил и окончил Государственную классическую академию имени Маймонида в г. Москве по специальности «оперное пение». Помимо деятельности в театре, в послужном списке у Эдуарда: одна из главных ролей в первом бурятском художественном молодежном фильме «Улан-удэнская история», где он сыграл местного Ромео; роль в уникальном экспериментальном фильме «Прикосновение ветра»; экс-ведущий новостей на БГТРК, бывший пауэрлифтер, полиглот (английский, итальянский, испанский, турецкий, японский, монгольский, бурятский), переводчик с бурятского на русский язык разных произведений: гимн Закаменского района, песня «Джидинское соло». Он очень разносторонний и интересный человек. Счастливо женат, отец двоих детей.
- Эдуард, расскажите, как вы решили стать оперным певцом и как оказались в театре?
- Когда мне было пять лет, папа привел меня в театр. Мне все показалось каким-то чудесным волшебством, когда открывается занавес, а там терем, сложенный из настоящих бревен, на сцене люди в костюмах, с бородами. Постановка называлась «Князь Игорь», и меня впечатлил тот факт, что вместо обычных разговоров можно петь. Это было самое сильное впечатление из детства, и с той поры мне захотелось попасть туда, к ним. Благодаря родителям, которые поддержали мое рвение, меня записали в музыкальную школу. Будучи учеником этой школы, я впервые попал на ту самую сцену артистом детского хора в спектакле «Турандот». И тогда я прикоснулся к волшебству перевоплощения, когда обычные дяденьки и тетеньки за кулисами, выходя на сцену, становятся персонажами прекрасного действия. Помню запах грима, атмосферу закулисья.
- Сталкивались ли вы с мнением, что настоящему мужчине негоже быть оперным певцом?
- Никогда не сталкивался с таким утверждением. Наверное, в детстве мне просто не хватало времени на улицу и пацанов, потому что после уроков я менял портфель с учебниками на сумку с нотами и ехал в музыкальную школу. А после нужно было делать уроки, порепетировать на музыкальном инструменте - я играл на виолончели. Позже научился играть на морин хуре.
- Чем отличается студенчество у оперных певцов от студенчества других специальностей?
- В целом совершенно так же, как и у большинства. Новые знакомства, интересы, дружба. Но сфера достаточно тесная, поэтому с коллегами, с кем я сейчас работаю, мы знакомы со студенчества. Также с коллегами из других театров по России в любом случае где-то пересекались: на конкурсах, учебе. Всегда найдутся общие знакомые, сфера не такая обширная. Вокальная среда схожа со спортивной: если не тренируешься, не развиваешь свои голосовые связки, то и не получишь результата. Нас поступало 11 парней в 1998 году на вокальное отделение, а окончили только двое. У кого-то возникли проблемы с голосом, кто-то решил, что вокал не его стезя. Отсев достаточно серьезный, обычно к концу третьего курса остается основной костяк.
- Как определяют классификацию голосов? Можно ли поменять?
- По правде говоря, настоящие басы и теноры - большая редкость, всего 1,5 или 2%. Все остальные – это баритоны, то есть средний мужской голос. Просто есть люди, более способные развивать голос в верхний регистр (баритон), а у кого-то голос лучше звучит в нижнем регистре (бас), у кого-то же - посередине (баритон). И педагоги двигают своего ученика в тот или иной регистр. Я оканчивал училище как баритон, но поступил в академию как бас.
- Ваша первая партия в театре, как поступили на службу и что исполняли?
- Первой партией в качестве солиста была роль доктора Гренвиля в опере «Травиата». В нашем театре есть хорошая практика, когда молодым солистам дают возможность выйти на сцену с партией второго и третьего плана. Чтобы они могли почувствовать сцену. Только после этого доверяют партию первого плана. Но первая роль в этом театре была в детском мюзикле «Волшебная тетива любви», это немного другая специфика.
- Как определяете, какой зритель пришел? Бурятский зритель, он какой?
- По реакции зала, по тому, как они дышат, как реагируют. Бывает тяжелый зритель, когда выкладываешься, поешь, стараешься прожить на сцене, а получаешь пассивные хлопки. Бывает наоборот, когда тебя только представили, а уже бурно встречают. И уже получаешь заряд. Чем больше получаешь от зрителя реакций, тем больше ты ему можешь дать. Во время «ковидного» карантина мы давали спектакли на пустой зал, где горел глазок камеры. Было очень тяжело работать, когда нет зрителя. Поэтому я не люблю делать записи в студии. Ты поешь в глухом помещении в наушниках, зрителя нет, за стеклом оператор, занятый своими делами. Считаю, что в записи никогда не получится спеть так же, как ты поешь для зрителя вживую. У нас же небольшой город, а театров и творческих коллективов много, поэтому наш зритель немного избалован. И нужно постоянно работать над репертуаром.
- Как проходит обычный рабочий день оперного певца?
- С утра приезжаем, немного распеваемся. Первая утренняя репетиция проходит с 11:00 до 14:00, с 18:00 - вечерняя. Если в этот день нет больших репетиций, которые проходят накануне, то идут уроки по партиям с концертмейстером. Далее самоподготовка. Не помню, чьи слова: «Если я не пою один день, слышу это сам. Если я не пою два дня, то это слышат коллеги. Если я не буду петь три дня, то услышат зрители». Постоянно нужно держать себя в тонусе. Но есть летний период времени – отпуск, когда есть возможность восстановиться. В это время я вообще не пою. Стараюсь речевую нагрузку свести к минимуму. Но после отпуска, за месяц до театрального сезона, начинаю приводить себя в форму.
- Постоянный тонус не приводит к эмоциональному выгоранию?
- Мне не доводилось встречаться с выгоранием и кризисом. Я увлечен процессом, все интересно. Считаю, что мне повезло с профессией, потому что ты можешь учиться всю жизнь. С годами человек и его голос меняются, поэтому нужно каждый раз находить к этому подход. Новый материал, персонажи, поешь на других языках. Мне важно знать, о чем я пою, поэтому занимаюсь переводом всего материала. Под каждым словом делаю подстрочный перевод. Это прекрасная возможность не дать своим мозгам закиснуть и сохранить молодость.
- Как вы входите в роль и как выходите из нее?
- Я читаю весь материал, если есть литературный первоисточник, то нахожу его и тоже вычитываю по ролям. Если произведение связано с историческими событиями, то читаю, как было на самом деле. Почувствовать и узнать своего героя, пропустить через себя, свой жизненный опыт и только после этого выходить на сцену. Если это вымышленный персонаж, то нужно продумать его историю для себя, чтобы быть интересным для зрителя. Главный человек в театре - это зритель. Как только ушел со сцены, я уже не тот персонаж. Я это я.
- Обычный артист, если забыл слова, то сымпровизирует, случалось ли это с вами?
- На городском концерте меня попросили спеть песню «Доченька», которую много раз исполнял. Выхожу на сцену и понимаю, что не помню ни одного слова. Я подношу микрофон, рот начал петь, а в голове пусто. Я всю песню пытался вспомнить хоть одно слово. Спев на автомате, ушел со сцены, и тут ко мне подошел режиссер и поздравил со словами: «Ты с таким волнением спел песню». А у меня не волнение, а паника (смеется).
- Но сейчас модно стало ставить субтитры над сценой.
- Эта строчка над сценой просто наказание для артистов. Ты поешь и видишь, как зритель смотрит наверх. Зачем я грим делал, костюм надевал, если все внимание над сценой (смеется). Но есть определенная категория зрителей, которые приходят послушать знакомый материал.
- Есть ли у оперных певцов свои профессиональные заболевания и ограничения?
- Когда случаются травмы голосовых связок, это очень страшно, чревато полной потерей голоса. Если петь неправильно, то можно выработать голосовой ресурс и к 40 годам возникнут проблемы, например, звуковая качка. Но если злоупотреблять алкоголем, курением, острой, горячей или холодной пищей, то проблемы могут возникнуть гораздо раньше. Оперный певец должен быть абсолютно здоровым. Мой коллега в первый день отпуска покупает мороженое, для него это праздник. Человек любит мороженое, но ест его только в отпуске. Я же не ем острое и горячее, только теплую пищу, не курю. Мужская выслуга у оперных певцов - 25 лет, у женщин - 20 лет.
- Оперные певцы это всегда ассоциация с большим человеком.
- Объем легких у оперных певцов несколько больше, чем у среднего человека - наверное, на уровне пловцов. У меня около 6,5 - 7 литров при норме для моего веса 3,5. Пока поешь, активно дышишь, это гипервентиляция легких, сжигаются калории, появляется аппетит. Но на самом деле у нас нет столько физических активностей, как у пловцов, поэтому съеденные калории не сжигаются, а откладываются. Как результат мы крупнее средних размеров (смеется).
- Каким, по-вашему, должен быть оперный певец? Что сложнее, играть в кино или на сцене оперного?
- В первую очередь он многозадачник. Оперный певец выходит на сцену и читает свою роль посредством музыки, то есть поет, играет драматическую роль, взаимодействует с остальными персонажами, «костюмчик должен хорошо сидеть», при этом нужно все это показать зрителям.
Везде свои плюсы и минусы. В кино необходимо быть готовым делать одно и то же много раз. А потом еще в студии озвучивать и пытаться попасть в губы самому себе. Скажу точно, что сниматься в кино очень даже непросто, после опыта в съемках я зауважал актеров. Но мне никогда не нравится, как я выгляжу на камеру, поэтому не особо доволен тем, как сыграл (смеется). Если предложат сыграть эпизодическую роль, то с удовольствием соглашусь. Но специально искать роли не буду, я очень занят.
- Какой вы вне сцены, в обычной жизни? Чем еще занимаетесь?
- Простой, прямолинейный. Я человек осторожный, даже когда занимался пауэрлифтингом, никогда не шел на максимальные веса, работал в диапазоне 80% от своего максимума. Когда у тебя на спине 200 кг штанга, любое неверное движение может травмировать, зачем больше? Это же не моя профессия, спина для меня важнее, чем попытка что-то доказать.
- Какой вы муж и папа? Сколько лет женаты?
- С супругой Екатериной мы женаты уже 17 лет. Дочери 16 лет, сыну весной будет семь лет. Какой я отец и муж, лучше спросить у них. Со стороны сложно себя оценивать. Я пытаюсь быть строгим отцом для детей, но у меня плохо получается (смеется). Мечтаю, чтобы дети были счастливыми, неважно, какую сферу они выберут.
- Не хотите стать эстрадным певцом и почему ушли из телевидения?
- Нет, театр – это мой дом, я здесь живу. Мы никогда не говорим: «Я работаю в театре», мы говорим: «Мы служим в театре». Это наш храм.
Из телевидения ушел по причине сложности совмещения с театром. За два года деятельности у меня просто не было выходных.
- Благодарю за интервью!
Фото: предоставлено Э. Жагбаевым
Теги
театр