Культура
03.08.2019 в 09:00
Булыт Раднаев: «Если уничтожить культуру – уйдет душа общества»
Бунтарь, драчун, лидер – о прошлом, настоящем и будущем бурятского балета и его месте в современных реалиях
Текст: Газета
Ведущий солист БГАТОиБ Булыт Раднаев сегодня один из тех, с кем ассоциируется бурятский балет. Авторитет внутри труппы, любимый зрителями, стройный, высокий и мужественный, он станцевал множество партий, воплотив на сцене образы из выдающихся балетных спектаклей. Но всего этого могло и не быть... О себе и о проблемах бурятского балета из уст новоиспеченного Народного артиста Республики Бурятия.
Как не забронзоветь
- Булыт, совсем недавно вы получили звание народного артиста Республики Бурятия. Интересно, что осенью прошлого года вы и Баир Жамбалов критиковали руководство театра за то, что артистам балета редко дают звания. И вот вы с ним стали народными артистами РБ, а Иннокентий Иванов - заслуженным артистом РБ. Стало быть, вас услышали…
- Это на самом деле проблема. Потому что балетный век короток. Люди танцуют, пока позволяют руки и ноги, и уходят на пенсию без званий. Надеюсь, я действительно заслужил это работой в театре, которому предан. Я никогда не хотел служить в другом театре, только в нашем. Теперь постараюсь не забронзоветь… (смеется).
- Параллельно случилось еще одно событие – театр покинул бывший худрук балета Морихиро Ивата. Теперь он продолжит работать в Нижегородском театре оперы и балета. Но, пока неизвестно, кто займет его место, у многих есть настороженность по этому поводу. Что ждет нас дальше? Ведь, как ни крути, ушел человек, которого многие ценили.
- Морихиро Ивата много сделал за эти шесть лет: поставил спектакли «Бахчисарайский фонтан», «Дон Кихот», «Баядерка», «Корсар», «Коппелия», обновил «Красавицу Ангару» и т.д. Он принес новое веяние, балет задышал по-новому, но, на мой взгляд, нужна постоянная ротация. Через два-три года нужно менять руководителей, иначе застой. Кто будет после Мори-сана, известно станет не раньше сентября. Свято место пусто не бывает. Мы все уйдем, а театр останется. И останется добрая память о тех людях, которые честно отработали свое. Нужно уметь отпускать и смотреть вперед.
Как не бояться желаний
- Всегда говорят, что у нас нет кадров, некого назначить…
Довольно откровенно. А вы могли бы быть худруком балета?
- Я бы не хотел быть худруком балета. Вот именно сейчас – нет. Тогда уж худруком театра. И танцевал бы еще. (смеется) На самом деле, никогда точно не знаешь, из кого именно получится хороший худрук.
Часто слышу, что профессионалы хотят, чтобы директором был человек, который не вмешивается в творческий процесс.
- Есть театры, где приоритет худрука, а есть – директора. У нас много лет нет художественного руководителя театра. А он, я считаю, нужен. Мне не нравится, когда театром руководят менеджеры. Почему они дают интервью на пресс-конференциях, в то время как артисты находятся в тени? Хотя, к своим артистам у нас всегда было такое отношение. Зато к приезжим отношение восторженное. Мне кажется, что проблемы начались тогда, когда театры стали автономными учреждениями культуры, призванными зарабатывать самостоятельно. Опера и балет элитарны, на них не пойдет кто попало. А строить репертуар, исходя из вкусов толпы ¬ - не лучший вариант. Тем не менее, теперь нужно постоянно оглядываться на то, будет это искусство продаваться или нет. Когда народный артист СССР ГомбоЦыдынжапов ходатайствовал об открытии Бурятского театра оперы и балета, некоторые роптали: «Почему бы с таким усердием не взяться за развитие бурятской драмы, ведь сам же актер?» Но он понимал, что опера и балет – это вершина, которая республике необходима. Потому, кто бы что не говорил, имя ГомбоЦыдынжапова присвоено театру совершенно справедливо. Это он – его первый директор, этот театр выходил и на него должны равняться все последующие директора.
- Булыт, а вы бы хотели быть директором театра?
- Какой солдат не хочет быть генералом? Я лет десять назад говорил, что буду директором.
- Не боитесь высказывать свои желания?
- А почему я должен бояться? Это мои желания. Хотя, конечно, за свои высказывания я наполучал по шапке и до сих пор получаю.
- Пока вы получили звание народного артиста…
- Надеюсь, я достоин. В театре в первую очередь нужно быть профессионалом, и тогда тебя все равно заметят. Но вы правы, чем больше говоришь правду, тем больше получаешь.
Как не пасовать перед преградами
- Расскажите о себе. Откуда вы и как пришли в балет?
- Улус Шибертуй, в котором я родился, – место красивое, в обрамлении гор, где пахнет ельником. Может, поэтому столько бурятских поэтов родом оттуда – Дондок Улзытуев, Ц. Дон, Цырен-Дондок Хамаев и другие. Мама была председателем сельпо, а отец – сварщиком. Фактически я рос с бабушкой, потому что отказался ходить в детский сад.
Я младший из троих детей. Мой дед по отцу был участником Первой декады бурят-монгольского искусства в Москве – он то ли пел, то ли танцевал партию Шамана. Более подробной информации я пока не нашел. Певец Григорий Багадаев – троюродный брат моей мамы. Его жена – балерина Лариса Протасова - как-то увидела меня. Я в это время был увлечен фильмами с Брюсом Ли, делал махи ногами, и она, заметив мою растяжку, предложила попробовать поступить в Хореографическое училище. Толком не зная русского языка, я приехал в Улан-Удэ. Комиссия тогда была строгая – Петр Тимофеевич Абашеев и Лариса Петровна Сахьянова. Меня приняли, хотя я был самым маленьким в классе – на год-два младше одноклассников и, соответственно, ниже.
- Теперь, когда видишь вас на сцене, и в голову не придет, что вам не хватало роста… Но горечь-то была?
- Конечно. Нет, я не думал, что жизнь кончена. Я собирался поступать в университет. Выпускники нашего училища могут стать кем угодно. Это я теперь так считаю. А тогда думал, что мы можем только танцевать. Я учился в то время, когда учащиеся постоянно находились в театре, участвовали в постановках. Помню, играя мальчика-поводыря в оперном спектакле, сидел за кулисами и вдруг почувствовал, что все – сцена, ее запах – это мое.
- И потеряв это, как снова оказались в театре?
- Дома за два месяца неожиданно вырос на 17 сантиметров. А в сентябре шел по площади Советов в Улан-Удэ и услышал, как меня окликнули. Директор театра Людмила Николаевна Намсараева и Екатерина Балдановна Самбуева, бывшая тогда художественным руководителем балета, улыбались мне. «Булат, ты вырос, что ли? Ну все, пиши заявление в театр!» - сказали они. А я к этому времени столько пережил, с расстройства прочитал Достоевского запоем! Очень мне понравилось «Преступление и наказание», видимо, терзания и сомнения Раскольникова были мне тогда близки (смеется). Года через два я стал танцевать главные партии…
Как постоять за себя
- Принято считать, что театр – это всегда конкуренция, битва за то, чтобы быть единственным, примой…
- У нас, что интересно, этого нет. Может, оттого, что мы выросли вместе в одном интернате, но у нас есть чувство плеча. В детстве играли в футбол с ребятами из 2-й и 3-й школ и всегда выигрывали. Нас называли «головарами», но «мальчиками в колготках» не считали, хотя поначалу было такое. А потом узнали в деле. К тому же мы были не из трусов и дрались.
- Вы и сейчас, как писали в СМИ, не из робкого десятка. Говорили, что вы тоже участвовали в тех нашумевших историях со скандалами между цехами оперных и балетных артистов.
- Не в той степени, как описано. Понимаете, мужчина должен уметь постоять за себя и свои принципы. Потому что бывают ситуации, которые нас всех портят. В последнее время слово «ситуация» для меня стало страшным. Потому что все люди изначально хорошие и добрые, но, оказавшись в определенной ситуации, начинают грызться. Признаю, я непростой человек, даже сложный. Всем нравиться не собираюсь – это хуже всего, да и невозможно. Но теперь я стал мудрее, хотя по-прежнему могу высказаться и даже… Но в любом случае считаю, нужно оставаться человеком.
- Вы всегда танцуете в паре. И у вас довольно интересная личная история…
- Первоначально мужчина в балете был как подставка для балерины. Это потом возник парный танец – па-де-де. У меня много партнерш - Баирма Цыбикова, Лия Балданова, Оюна Надмитова, другие. Но мой главный парный танец длится уже 13 лет – с моей женой Вероникой Мироновой. У нас двое детей, одна общая дочь. Ей уже 11 лет. Когда я только пришел в театр, Вероника уже была ведущей балериной и репетитором. Почти два года был безответно влюблен. Пробовал с ней поддержки и робел. Даже когда мы начали вместе жить, я полтора года не мог перейти на «ты». Но считаю, что мужчина должен добиваться женщины, если видит, что она – его женщина. Мне нравилось в ней абсолютно все – какая-то внутренняя самодостаточность, уверенность в том, что она добьется своего.
Как сохранить и приумножить
- В Улан-Удэ начался Байкальский танцевальный фестиваль Baikal Dance Festival, вы принимаете в нем участие?
- Нет. Мы вместе мечтали о нем, принимали участие в первом фестивале. А сейчас это уже больше московская история.
- Если честно, на сколько баллов вы бы оценили балет Бурятии по 10-балльной шкале?
- Не знаю. На 7-8 баллов, возможно, если быть честным и строгим. В балете нет потолка. Знаете, многие сейчас уезжают. Практически не осталось солисток с европейской внешностью. Но работавший у нас дирижер Большого театра Александр Сотников как-то сказал: «То, что вы все из одной школы, – очень красиво, это ваша изюминка». Да, многие ребята – выходцы из деревень. Для них, как и для меня в свое время, это грандиозный шаг в элитарное искусство. И у нас в деревнях очень много талантливых детей. Их родители еще не понимают этого. Надо в каждый район выезжать с мощнейшей группой профессионалов, чтобы искать таланты.
- На прошедшем Российско-японском конкурсе я видела совершенно замечательного дебютанта по имени Эрдэм Сандаков. Похоже, у нас новая яркая звезда балета.
- Это мой родной племянник. И репетировали с ним Вероника и Юрий Фролович Муруев, выпустивший его… Я часто слушаю всевозможные обсуждения проблем культуры по телевизору, и, знаете, что меня поражает? Есть только Москва и Питер. И больше будто бы нет ничего – ни других городов, ни театров. В конце 80-х по телевидению проводились круглые столы с участием деятелей культуры, критиков и журналистов. Вот бы это вернуть!
Недавно нашел журнал «Балет» за эти годы, где обсуждалось место современного и классического балета. В СССР сумели сохранить элитарное искусство Петипа и довести его до совершенства. До сих пор русский классический балет не имеет равных, несмотря на то, что многие позиции сданы. Нашу младшую дочь мы отдадим в балет. Теперь уже очевидно, что она этого хочет. Да, это тяжелый труд, тоталитарная система, армия, но иначе нельзя. Если уничтожить культуру – уйдет душа общества.
Диляра Батудаева, «Номер один»
Фото из личного архива Б. Раднаева
Как не забронзоветь
- Булыт, совсем недавно вы получили звание народного артиста Республики Бурятия. Интересно, что осенью прошлого года вы и Баир Жамбалов критиковали руководство театра за то, что артистам балета редко дают звания. И вот вы с ним стали народными артистами РБ, а Иннокентий Иванов - заслуженным артистом РБ. Стало быть, вас услышали…
- Это на самом деле проблема. Потому что балетный век короток. Люди танцуют, пока позволяют руки и ноги, и уходят на пенсию без званий. Надеюсь, я действительно заслужил это работой в театре, которому предан. Я никогда не хотел служить в другом театре, только в нашем. Теперь постараюсь не забронзоветь… (смеется).
- Параллельно случилось еще одно событие – театр покинул бывший худрук балета Морихиро Ивата. Теперь он продолжит работать в Нижегородском театре оперы и балета. Но, пока неизвестно, кто займет его место, у многих есть настороженность по этому поводу. Что ждет нас дальше? Ведь, как ни крути, ушел человек, которого многие ценили.
- Морихиро Ивата много сделал за эти шесть лет: поставил спектакли «Бахчисарайский фонтан», «Дон Кихот», «Баядерка», «Корсар», «Коппелия», обновил «Красавицу Ангару» и т.д. Он принес новое веяние, балет задышал по-новому, но, на мой взгляд, нужна постоянная ротация. Через два-три года нужно менять руководителей, иначе застой. Кто будет после Мори-сана, известно станет не раньше сентября. Свято место пусто не бывает. Мы все уйдем, а театр останется. И останется добрая память о тех людях, которые честно отработали свое. Нужно уметь отпускать и смотреть вперед.
Как не бояться желаний
- Всегда говорят, что у нас нет кадров, некого назначить…
- А мне кажется, хорошо не ищут. Тут большую роль играет работа учредителя – Министерства культуры Бурятии. На мой взгляд, достойные кандидатуры есть. Но называть не буду, не хочу брать ответственность. Да и есть ревностное отношение. Мы в театре признаем что-то только спустя годы.
Довольно откровенно. А вы могли бы быть худруком балета?
- Я бы не хотел быть худруком балета. Вот именно сейчас – нет. Тогда уж худруком театра. И танцевал бы еще. (смеется) На самом деле, никогда точно не знаешь, из кого именно получится хороший худрук.
Часто слышу, что профессионалы хотят, чтобы директором был человек, который не вмешивается в творческий процесс.
- Есть театры, где приоритет худрука, а есть – директора. У нас много лет нет художественного руководителя театра. А он, я считаю, нужен. Мне не нравится, когда театром руководят менеджеры. Почему они дают интервью на пресс-конференциях, в то время как артисты находятся в тени? Хотя, к своим артистам у нас всегда было такое отношение. Зато к приезжим отношение восторженное. Мне кажется, что проблемы начались тогда, когда театры стали автономными учреждениями культуры, призванными зарабатывать самостоятельно. Опера и балет элитарны, на них не пойдет кто попало. А строить репертуар, исходя из вкусов толпы ¬ - не лучший вариант. Тем не менее, теперь нужно постоянно оглядываться на то, будет это искусство продаваться или нет. Когда народный артист СССР ГомбоЦыдынжапов ходатайствовал об открытии Бурятского театра оперы и балета, некоторые роптали: «Почему бы с таким усердием не взяться за развитие бурятской драмы, ведь сам же актер?» Но он понимал, что опера и балет – это вершина, которая республике необходима. Потому, кто бы что не говорил, имя ГомбоЦыдынжапова присвоено театру совершенно справедливо. Это он – его первый директор, этот театр выходил и на него должны равняться все последующие директора.
- Булыт, а вы бы хотели быть директором театра?
- Какой солдат не хочет быть генералом? Я лет десять назад говорил, что буду директором.
- Не боитесь высказывать свои желания?
- А почему я должен бояться? Это мои желания. Хотя, конечно, за свои высказывания я наполучал по шапке и до сих пор получаю.
- Пока вы получили звание народного артиста…
- Надеюсь, я достоин. В театре в первую очередь нужно быть профессионалом, и тогда тебя все равно заметят. Но вы правы, чем больше говоришь правду, тем больше получаешь.
Как не пасовать перед преградами
- Расскажите о себе. Откуда вы и как пришли в балет?
- Улус Шибертуй, в котором я родился, – место красивое, в обрамлении гор, где пахнет ельником. Может, поэтому столько бурятских поэтов родом оттуда – Дондок Улзытуев, Ц. Дон, Цырен-Дондок Хамаев и другие. Мама была председателем сельпо, а отец – сварщиком. Фактически я рос с бабушкой, потому что отказался ходить в детский сад.
Я младший из троих детей. Мой дед по отцу был участником Первой декады бурят-монгольского искусства в Москве – он то ли пел, то ли танцевал партию Шамана. Более подробной информации я пока не нашел. Певец Григорий Багадаев – троюродный брат моей мамы. Его жена – балерина Лариса Протасова - как-то увидела меня. Я в это время был увлечен фильмами с Брюсом Ли, делал махи ногами, и она, заметив мою растяжку, предложила попробовать поступить в Хореографическое училище. Толком не зная русского языка, я приехал в Улан-Удэ. Комиссия тогда была строгая – Петр Тимофеевич Абашеев и Лариса Петровна Сахьянова. Меня приняли, хотя я был самым маленьким в классе – на год-два младше одноклассников и, соответственно, ниже.
Я так и окончил училище самым низеньким из всех. В принципе, можно было на этом основании и отчислить, но все же оставили. Правда, после окончания в 2002 году в театр меня не взяли. Я и сам понимал, что не должен обижаться. Потому уехал домой в Шибертуй.
- Теперь, когда видишь вас на сцене, и в голову не придет, что вам не хватало роста… Но горечь-то была?
- Конечно. Нет, я не думал, что жизнь кончена. Я собирался поступать в университет. Выпускники нашего училища могут стать кем угодно. Это я теперь так считаю. А тогда думал, что мы можем только танцевать. Я учился в то время, когда учащиеся постоянно находились в театре, участвовали в постановках. Помню, играя мальчика-поводыря в оперном спектакле, сидел за кулисами и вдруг почувствовал, что все – сцена, ее запах – это мое.
- И потеряв это, как снова оказались в театре?
- Дома за два месяца неожиданно вырос на 17 сантиметров. А в сентябре шел по площади Советов в Улан-Удэ и услышал, как меня окликнули. Директор театра Людмила Николаевна Намсараева и Екатерина Балдановна Самбуева, бывшая тогда художественным руководителем балета, улыбались мне. «Булат, ты вырос, что ли? Ну все, пиши заявление в театр!» - сказали они. А я к этому времени столько пережил, с расстройства прочитал Достоевского запоем! Очень мне понравилось «Преступление и наказание», видимо, терзания и сомнения Раскольникова были мне тогда близки (смеется). Года через два я стал танцевать главные партии…
Как постоять за себя
- Принято считать, что театр – это всегда конкуренция, битва за то, чтобы быть единственным, примой…
- У нас, что интересно, этого нет. Может, оттого, что мы выросли вместе в одном интернате, но у нас есть чувство плеча. В детстве играли в футбол с ребятами из 2-й и 3-й школ и всегда выигрывали. Нас называли «головарами», но «мальчиками в колготках» не считали, хотя поначалу было такое. А потом узнали в деле. К тому же мы были не из трусов и дрались.
- Вы и сейчас, как писали в СМИ, не из робкого десятка. Говорили, что вы тоже участвовали в тех нашумевших историях со скандалами между цехами оперных и балетных артистов.
- Не в той степени, как описано. Понимаете, мужчина должен уметь постоять за себя и свои принципы. Потому что бывают ситуации, которые нас всех портят. В последнее время слово «ситуация» для меня стало страшным. Потому что все люди изначально хорошие и добрые, но, оказавшись в определенной ситуации, начинают грызться. Признаю, я непростой человек, даже сложный. Всем нравиться не собираюсь – это хуже всего, да и невозможно. Но теперь я стал мудрее, хотя по-прежнему могу высказаться и даже… Но в любом случае считаю, нужно оставаться человеком.
- Вы всегда танцуете в паре. И у вас довольно интересная личная история…
- Первоначально мужчина в балете был как подставка для балерины. Это потом возник парный танец – па-де-де. У меня много партнерш - Баирма Цыбикова, Лия Балданова, Оюна Надмитова, другие. Но мой главный парный танец длится уже 13 лет – с моей женой Вероникой Мироновой. У нас двое детей, одна общая дочь. Ей уже 11 лет. Когда я только пришел в театр, Вероника уже была ведущей балериной и репетитором. Почти два года был безответно влюблен. Пробовал с ней поддержки и робел. Даже когда мы начали вместе жить, я полтора года не мог перейти на «ты». Но считаю, что мужчина должен добиваться женщины, если видит, что она – его женщина. Мне нравилось в ней абсолютно все – какая-то внутренняя самодостаточность, уверенность в том, что она добьется своего.
Как сохранить и приумножить
- В Улан-Удэ начался Байкальский танцевальный фестиваль Baikal Dance Festival, вы принимаете в нем участие?
- Нет. Мы вместе мечтали о нем, принимали участие в первом фестивале. А сейчас это уже больше московская история.
- Если честно, на сколько баллов вы бы оценили балет Бурятии по 10-балльной шкале?
- Не знаю. На 7-8 баллов, возможно, если быть честным и строгим. В балете нет потолка. Знаете, многие сейчас уезжают. Практически не осталось солисток с европейской внешностью. Но работавший у нас дирижер Большого театра Александр Сотников как-то сказал: «То, что вы все из одной школы, – очень красиво, это ваша изюминка». Да, многие ребята – выходцы из деревень. Для них, как и для меня в свое время, это грандиозный шаг в элитарное искусство. И у нас в деревнях очень много талантливых детей. Их родители еще не понимают этого. Надо в каждый район выезжать с мощнейшей группой профессионалов, чтобы искать таланты.
- На прошедшем Российско-японском конкурсе я видела совершенно замечательного дебютанта по имени Эрдэм Сандаков. Похоже, у нас новая яркая звезда балета.
- Это мой родной племянник. И репетировали с ним Вероника и Юрий Фролович Муруев, выпустивший его… Я часто слушаю всевозможные обсуждения проблем культуры по телевизору, и, знаете, что меня поражает? Есть только Москва и Питер. И больше будто бы нет ничего – ни других городов, ни театров. В конце 80-х по телевидению проводились круглые столы с участием деятелей культуры, критиков и журналистов. Вот бы это вернуть!
Недавно нашел журнал «Балет» за эти годы, где обсуждалось место современного и классического балета. В СССР сумели сохранить элитарное искусство Петипа и довести его до совершенства. До сих пор русский классический балет не имеет равных, несмотря на то, что многие позиции сданы. Нашу младшую дочь мы отдадим в балет. Теперь уже очевидно, что она этого хочет. Да, это тяжелый труд, тоталитарная система, армия, но иначе нельзя. Если уничтожить культуру – уйдет душа общества.
Диляра Батудаева, «Номер один»
Фото из личного архива Б. Раднаева
Теги
Культура
